спало в этом добродушном увальне. Может он просто не угадал с моментом своего рождения? Надо было родится ему во времена Римской империи и стать гладиатором в цирке Колизея. Или быть берсеркером у викингов.

Впрочем, я думаю, что он нашел себя и тут. Кем бы он был в той жизни. Работягой на каком ни будь заводе? Счастливым мужем своей супруги? Вытирал сопливый нос своему чаду, гуляя с ним по двору между серых пятиэтажек? Обычная, серая, посредственная жизнь. Дом-работа-дом-работа-пенсия-гроб.

А здесь он уважаемый всеми человек! Герой Арены! И смерть его будет не в обоссаной постели, а в бою! Погибнет как настоящий мужчина. Мне кажется, если бы перед Шкафом появился выбор, вернуться назад или остаться здесь, в этом жутком мире – он выбрал бы Стикс! Но такого выбора перед ним стоять не будет.

Шкаф, там царил и верховодил. Я бы никогда не подумал, что в этой туше скрывается столько бескрайнего бешенства. Начинал любой бой он нехотя, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. После первого же пропущенного удара по лицу или в корпус, глаза его мгновенно наливались кровью, и он превращался в зверя. Несколько раз, как со смехом рассказали мне, его противник, пытаясь спастись, перепрыгивал ограждение в виде мешков и Шкаф бегал за ним по всей Базе для того, что бы изувечить.

Словом, было очень весело!

Пару раз приходил Кот, но желающих сразится с ним не нашлось. Тот, с такой же равнодушной миной ушел к себе. Кот, был вне конкуренции.

Ко мне все относились, подчеркнуто уважительно-нейтрально. Раньше Шкаф был моим другом, теперь я стал другом Шкафа.

У меня появился новый почитатель! Ласта! Долговязый парень лет двадцати, который появился в стабе во время моего отсутствия. Лицо, не обезображенное интеллектом, заторможенный и просто тупой. Его особенностью - был размер его ступни. Как выяснилось, раньше, родители покупали ему обувь в каких-то специализированных магазинах для инвалидов. Другая обувь на него просто не налазила. Размер, был просто неизвестен науке! Кто именно и накой черт его притащил в стаб, все делали вид, что не помнили.

У него был слабый дар сенса, но развивать его в нем, из-за его тупости никто не спешил. Его терпели только потому, что он добровольно взял на себя обязанности мусорщика, подметальщика, чистильщика и так далее. В казарме прекратились извечные споры, кто тут самый чмошный?! Впрочем, над ним не стебались и не издевались, он был настолько безобиден и бестолков, что он даже не понимал, что над ним кто-то прикалывается.

Если я считал Шкафа вечным ведомым, то Ласта поражал меня своей покорностью. Он просто следовал за мною как привязанный.

И вот этот безобидный и долговязый дрищь, увязался за мной. Я просыпался утром в казарме и сразу же видел его глупую и безобидную рожу. Засыпая, я слышал, как он ворочается в своем углу на полу, где ему выделили место специально для него, так как в баню он ходить не любил, а воняло от него, особенно от его ног, так, что глаза щипало.

Он постоянно был рядом со мной и около меня. Молчал и просто тупо стоял, глядя на меня своими коровьими глазами. Отогнать его прочь, занятие бесполезное. Народ уже похихикивать стал над нашей неразлучной парочкой.

****

Три Сайги, из четырех, которые я притащил, и только один АКСУ. Жмот ты Карел! Ладно хоть патронов не пожалел. Машину, чтобы добраться до города, тоже не дал. Но я и не настаивал.

Я люблю ходить пешком.

Наверное, со стороны наша процессия могла вызвать если не ухмылку, то точно недоумение. Впереди процессии шел я, вооруженный автоматом. Следом за мной, Шкаф, в обнимку с Сайгой. Следом, толкая тачку, которой мы разжились в строительном магазине, груженную баллонами с газом и шлангами с резаком, Ласта, который естественно увязался за мной и отогнать его не было никакой возможности. Замыкал процессию – Ботан.

Пустой. Шкаф, Ласта и Ботан. Берегись Стикс! Звери вышли на охоту!

Вопрос замены тачки меня занимал все время моего прошлого пребывания в городе. Тащить с собой два не маленьких баллона с газом, шланги, резак на самодельной тачке с металлическими колесами было не только тяжело, но и опасно. Грохот и лязг рыцаря тевтонского ордена в полном облачении в латы привлекал искренний интерес зараженных, а нам это было совершенно ни к чему.

При первом же походе в строительный магазин была обнаружена целая коллекция строительных носилок и тачек. Выбрав самую объемную из них, оставалось решить вопрос с баллонами, которые скатывались с покатых бортов. Вопрос был решен кардинально и поистине с пролетарской находчивостью, а именно несколькими ударами кувалдой сверху.

Четыре симметричные вмятины позволяли с некоторым комфортом разместить в ней два баллона с газом. Сверху, на все это были накинуты шланги и резак. Резиновые колеса в количестве двух штук давали плавный и бесшумный ход. Нарушало тишину только пыхтенье Ласты, который стал бессменным носильщиком и толкателем тачки. Свой статус он так и не сменил. Впрочем, никто из нашей компании не возражал.

Ботан. Тот шел, постоянно оборачиваясь и крутясь по всем сторонам. Я даже начал опасаться, что он пристрелит кого ни будь из нас, случайно нажав на спусковой крючок. Все мы были вооружены тем оружием, каким не жалко, да и по нам, в случае нашей гибели от зубов зараженных, то никто бы не заплакал.

Я, как командор и художественный руководитель экспедиции, выбрал маршрут по краю города. Обязательно заходя в каждый торговый центр, для пополнения запасов продовольствия. Я попутно запоминал, где тут ювелирный отдел побогаче. Не буду скрывать, что поиск отделов торгующих ювелирными изделиями был для меня более значим, чем поиск провизии.

Двигались мы осторожно, как партизаны по минному полю. Я выбегал вперед на десяток метров, внимательно оглядывался, прислушивался, принюхивался, снимая респиратор, которыми мы разжились в том же строительном магазине.

Вонь от разлагающихся трупов в городе стояла страшная. Одежда проникалась этой вонью и ее потом, нужно было только тщательно стирать или выкидывать. Со временем она самостоятельно не выветривалась от смердящего аромата. Затем подавал знак рукой своим спутникам, которые находились в пределах видимости и внимательно следили за мной. Те подбегали ко мне, и я убегал вперед на разведку снова. И так далее, метр за метром.

Километры проходили, нервы были у всех ни к черту. Больше всего, я опасался,