— Я… Я… Я… думала — вы замёрзли. Хотела вам дверь открыть.

— У меня есть ключи, — сухо сообщил он.

— Это хорошо, — бросила я ему в тон. Вот так! Бежишь по сугробам спасать человека, а он даже спасибо не скажет. Впрочем, он и не догадывался, что я пришла его спасать. Пойду-ка я назад, в замок.

— Мне проводить фройляйн? — поинтересовался старый херр. Я думаю больше из вежливости.

— Спасибо за заботу. Дорогу найду, — нужны мне его одолжения.

— Фройляйн не следует теперь выходить из замка, — сообщил он мне.

— Это ещё почему?! — взбесилась я. Указывать мне будет, куда ходить. — Что вообще происходит в этом чёртовом замке?!

— Здесь, снаружи слишком опасно, — пояснил он уже более мягко.

— Снегопад? — не совсем поняла я его заботу.

— Да. И снегопад тоже, — прояснил обстановку.

Мог бы вообще ничего не говорить.

— Что значит "тоже"? Что я ещё должна знать?

— Фройляйн должна знать, что в замке ей безопасно.

— Фройляйн передаёт благодарность. А у вас, наверное, много дел?

— Здесь всегда много дел.

— Фройляйн просит вас не откладывать их на завтра, — я пошла назад, в замок.

Около ворот я оглянулась. Старый херр стоял на крыльце и смотрел мне вслед.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43

Сквозь редкий снег было видно, как его густые брови двигались над тёмными, запавшими в морщинистый череп глазницами. Внутри него шла какая-то борьба. С минуту смотрели мы друг на друга. В конце он нахмурился, обозначил поклон и скрылся за дверью.

Ну, в замок так в замок. Снег шёл не такой густой, но всё-таки он мне порядком уже надоел. Гулять совершенно не хотелось.

Дом, милый дом.

Помню, по осени я прочитала на каком-то сайте, что в настоящих замках никто никогда не жил. Они были весьма неудобны для проживания. И что на самом деле эти строения использовались как фабрики. Мой замок, конечно, облагородили, привели в соответствие с современной культурой и санитарной гигиеной. Но даже теперь проживание в нём я бы не рискнула назвать комфортным.

В этом я была согласна с автором блога. Но если бы здесь была фабрика, что бы на ней выпускали? Разбитые чаяния? Вот потому фабрика и захирела, что спрос на продукцию был небольшой.

На улице было тепло, но всё же сыро. И я порядком продрогла. Может быть, чем-то согреться? Нет, лучше не надо. А то так, чего доброго, стану алкоголичкой. Я решила добраться до спальни и нырнуть под одеяло.

Сказано — сделано. Воспоминания об интернете и блоге заставили меня проверить телефон. Надежда была маленькая, но, чем чёрт не шутит, вчера же как-то получилось.

Ага, как же! Вчера вам не сегодня! — заявил телефон отсутствием палочек. Ну, и фиг с ним! Нет и не надо! Однако, насколько же всё-таки современный человек, а в данном случае я, сделался зависим от гаджетов, от сети, от вайфая. Я вспомнила свою фотосессию. Запостить бы что-нибудь в инстаграм. Нет сети? Хорошо, будем постить виртуально.

Открыла фотки, разглядывала их, представляла, что выкладываю на страничку. Фотки тут же обрастали сердечками лайков. Комменты тоже не заставили себя ждать: "Юлька огонь!", "Возьми меня с собой. Плиз!", "Кексик!", "В рот мне ноги!". Последнее я бы, конечно, удалила. Ладно, успею. Пусть пока повисит.

А это что?!!

Я аж подпрыгнула на кровати. В то время, когда я пыталась поймать селфи-палкой выгодный ракурс, да ещё и с выпадом шпагой, какие-то люди накрывали стол в зале с часами. У меня похолодело в груди и даже выступил пот на лице. Как так?! Я увеличила фотку. Разрешение было не очень. Лиц практически не видать. Но нет сомнения, что они меняют сервировку стола.

Ещё и ещё я перелистнула фотки. На двух или трёх был виден проём двери зала. Люди ходили, переставляли посуду и расставляли блюда. А на следующем снимке какая-то дама, судя по наряду — прислуга, входила в зал. Она удалялась от камеры полубоком, лица её не было видно так же. Но я готова была поклясться, что на её разносе пафосно раскоряченный восседал запечённый в духовке гусь.

Как это могло произойти? Я попыталась вспомнить, смотрела я в сторону зала или нет, когда снимала свой фоторепортаж. Даже если не смотрела, есть же какое-то там боковое зрение. Неужели оно не забило тревогу, неужели не подавало сигнал, что там что-то происходит. Наверное, я была слишком занята. Съёмка, мысли о том, как я выгляжу, споры со вторым я. Попробуй пробейся, достучись. Вот именно — "достучись"! Ерунда какая-то! Видела я их — не видела, обратила внимание — не обратила. Вся эта прислуга должна была стучать посудой, звякать чашками, брякать ложками, возить стульями по полу, разговаривать, разговаривать! Кто-то должен был командовать, кто-то должен соглашаться или, наоборот, спорить. Ладно, пусть официанты все глухонемые, выученные не стучать ложками о стол, но ведь и шума шагов я тоже не слышала. Ничего не видела, ничего не слышала, не в обмороке же я была. Мне вспомнилось, как бесшумно ко мне подошёл старый херр. Опять всё похолодело внутри, по спине побежали мурашки: а вдруг он и сейчас уже подошёл сзади и заглядывает в телефон. А лежала-то я как раз спиной к двери. Заходи и бери меня, тёпленькую. Я хотела оглянуться, но просто оцепенела. Казалось бы — обернись, посмотри. Но меня словно кто-то прижал к постели. А вдруг он, действительно, стоит за спиной. Невероятным усилием воли заставила я себя обернуться. Ффф! Никого. Так. Надо взять себя в руки. Надо успокоиться, а то так и до нервного срыва не далеко.

Каждому происшествию должно быть логическое объяснение. Как мы можем объяснить происходящее в зале? А никак. Хорошо, пойдём от обратного. Если хотели бы сделать со мной что-то плохое, то давно бы уже сделали. Что им могло помешать? Значит, не хотят? Не хотят. Те, кто хотят, приходят и делают. Каждый вечер.

Мне вдруг захотелось поглядеть ещё раз на фигурку в часах, в странном наряде.

— Чёртовы фигурки! Чёртовы призрачные слуги! Чёртов трёхсотлетний старый херр!

Я соскочила с кровати, схватила телефон и помчалась в залу с часами.

Фигурка стояла на месте, там, где ей и положено было стоять. Она поставила ногу на подставку и насмешливо наблюдала за мной.

— Смеёшься? — я схватила со стола первое, что попалось под руку — блюдо с ненавистными кнёдлями, и запустила в куклу. — Смешно тебе? — соус и ошмётки сала сползали по самодовольному лицу. — А так? — следом