– Что ты здесь делаешь? – спросил Макбет.

– Жду тебя, – ответил Банко.

– И никто тебя не укроет – ни Берта, ни «Инвернесс»?

– Я так и не смог определиться.

– В смысле – куда пойти?

– Нет, что мне делать с Малькольмом.

– Что, забыл на него цепь надеть?

– Что-о?

– Водолазы еще не нашли тело. А если его унесло течением, значит, грузила на нем не было.

– Да нет, не в этом дело.

– А в чем тогда? Слушай, пошли-ка в «Инвернесс», а то мы тут сейчас совсем вымокнем и замерзнем.

– Ну, я-то уж давно промерз как цуцик. Решил тебя тут дождться, потому что возле казино столько журналистов – не протолкнуться. Тебя дожидаются – нового комиссара полиции.

– Ладно, выкладывай прямо тут. Только быстро. Чего случилось-то?

– Я спустил шкуру с кошки иначе. Ты не волнуйся. Малькольм исчез навсегда и больше никогда не вернется. Да если и вернется, он все равно не подозревает, что в этом замешан ты. Он думает, что это дело рук Гекаты.

– Ты о чем это? Малькольм что, жив?

Банко поежился.

– Малькольм думает, что я работаю на Гекату и что телохранители Дункана действовали со мной заодно. Знаю знаю, план был другой, но я проблему решил и вдобавок спас жизнь хорошему человеку.

– И где Малькольм сейчас?

– Далеко.

– Где? – Макбет повысил голос, в упор глядя на Банко.

– Я отвез его в аэропорт и отправил в Капитоль. Оттуда он улетел за границу. Малькольм в курсе, что, если он попытается с кем-нибудь связаться, подаст даже малейший признак жизни, его дочь Юлию убьют. Макбет, пойми, Малькольм – отец. Уж я-то знаю, что это значит. Рисковать жизнью дочери он никогда не станет. Он лучше вообще своими руками этот город к чертям разнесет. Поверь мне, Малькольм, даже если совсем завшивеет и жить будет в самой распоследней дыре, будет просыпаться каждое утро голодный, продрогший и одинокий и благодарить Бога за то, что его дочери подарили еще один день жизни.

Макбет поднял было руку, но в эту секунду заметил в глазах Банко то, что прежде видел лишь раз. Ни тогда, когда они вместе проводили рейды против вооруженных бандитов или психов, бравших в заложники детей, ни тогда, когда сталкивались с пртивником крупнее и сильнее, когда было очевидно, что огребут они по полной. Всего единственный раз он видел он у Банко такой взгляд – когда тот пришел домой из больницы, где лежала Вера. Когда врач сообщил ему о результатах последних анализов. Страх. Настоящий, чистый страх. И поэтому Макбет смекнул, что Банко боится не за себя.

– Спасибо, – сказал Макбет и тяжело опустил руку на плечо Банко, – спасибо, дружище, что подумал там, где я сплоховал. Мне казалось, что ради такой большой цели, как наша, одим человеком можно и пожертвовать. Но ты прав, город не спасти, если разбрасываться жизнями хороших людей. Мы спасли ему жизнь. И может статься, ты и нас спас от ада, который ждал нас, соверши мы такое злодейство.

– О, как же я рад, что ты тоже это понял! – воскликнул Банко, и Макбет почувствовал, как обмякли под его рукой окаменевшие мышцы.

– Иди домой и выспись, Банко. Передавай от меня Флинсу привет.

– Передам. Спокойной ночи!

Макбет шагал по площади и размышлял. Размышлял о том, что иногда не за чем убивать хороших людей. А иногда без этого – никуда. Он зашел в круг света возле «Инвернесса», игнорируя нетерпеливые вопросы журналистов о Малькольме, о телохранителях Дункана и о том, каким образом он собственноручно их пристрелил.

Леди, дожидавшаяся Макбета внутри, шагнула ему навстречу:

– Пресс-конференцию показали в прямом эфире по телевизору, и ты был неотразим. – Она обняла его, а Макбет прижал ее к себе и удерживал, пока не почувствовал, как тепло возвращается в его тело. Сладкая дрожь пробежала по его спине, когда губы Леди чуть коснулись его уха и она прошептала: – Комиссар полиции…

Они вдвоем у нее дома. Большего он и не желал. Но это он должен был еще заслужить. Так уж было заведено в этом мире. И в другом мире тоже, подумал он.

– Ты дома?

Дуфф обернулся, остановившись на пороге детской спальни. Перед ним, скрестив руки на груди, стояла Мередит в наскоро накинутом халате.

– Просто забежал, – прошептал он, – решил тебя не будить. Эван что, не захотел спать в своей комнате? – он кивнул на сына, который спал, свернувшись калачиком на постели рядом с сестрой.

Мередит вздохнула:

– Он теперь перебирается в комнату к Эмилии, когда не может заснуть. Я думала, ты будешь в городе ночевать, раз уж вы теперь занимаетесь этими кошмарными делами?

– Да. Мне нужно было по-быстрому забежать за чистой одеждой, посмотреть, как вы тут живы. И я, наверное, прикорну на пару часов в гостевой комнате, а потом поеду.

– Ладно, сейчас постелю тебе. Ты ел?

– Мне не хочется. Перехвачу бутерброд, когда проснусь.

– Хочешь, сделаю завтрак, все равно не засну теперь.

– Да не надо, иди лучше ложись, Мередит. Я тут постою чуток, а потом сам постелю.

– Ну, как знаешь. – Она по-прежнему стояла и смотрела на него, однако ее глаз Дуфф не видел. А затем Мередит развернулась и ушла.

– Но я хочу знать почему, – Дуфф уперся локтями в столешницу и подпер голову ладонью, – почему Андрианов и Хеннесси не убежали? Почему двое предателей сначала убивают своего шефа, а потом уходят в соседнюю комнату и ложатся спать, даже не смыв с себя кровь? Ну давайте же, вы же следователи-тактики, хоть какие-нибудь догадки у вас имеются?

Он посмотрел вокруг. Перед ним сидели двенадцать следователей Убойного отдела, но единственный из них, открывший рот, сделал это, чтобы зевнуть. Ну что же, утро понедельника, может, поэтому их не тянуло на разговоры? Да нет, если их хорошенько не встряхнуть, у них и завтра будут такие же рожи. Причина заключалась в том, что Отделом по расследованию убийств уже два месяца никто формально не руководил. Предыдущему начальнику Дункан выдвинул ультиматум: либо тот увольняется, либо они начинают внутреннее расследование по подозрению в коррупции. Квалифицированные сотрудники сюда не стремились. При Кеннете их Убойный отдел отличился самыми низкими в стране показателями раскрытых преступлений, и дело было не только во взятках. Если лучшие из лучших стекались в Капитоль, то в местном Главном управлении оставались лишь самые безропотные и безынициативные.

«Так продолжаться не может, – твердил в свое время Дункан, – успех или провал убойного отдела во многом определяет доверие жителей к полиции. Поэтому я хочу приобщить к делу лучшего из нас. Тебя, Дуфф».

Дункан умел преподносить своим подчиненным плохие новости с вдохновением. Дуфф застонал. У него на столе уже высилась стопка отчетов. Тома, которые стоили дешевле бумаги, на которых были написаны, – бессмысленные детальные допросы всех гостей «Инвернесса», рассказывающих одну и ту же историю: они ничего не видели и не слышали, кроме завывания ветра. Дуфф догадался, что молчат они, возможно, оттого, что боятся его гнева, но ему было плевать. В конце концов, это ведь был не конкурс кто кого переплюнет, и если, чтобы заставить их работать, нужно их сперва припугнуть, то он так и сделает.