Второй спрятался на дне пироги, и тогда пирогу и суденышко стало относить течением. Потом двойной поток течения их отбросил одного от другого, и лодка пошла вправо от острова, а пирога — влево. Больше Леклер пирогу не видел, потом прибыл в Санрайз. По тому, как рухнул индеец в воду из пироги, было абсолютно очевидно, что в него попали. Вот и все.

Это объяснение казалось неточным. Обвиняемому предоставили десять дней передышки, в то время как "Лизи" вновь спускалась вниз по реке, чтобы приступить к следствию. Через десять часов пароход-"астматик" вернулся в Санрайз и ничего, что подтверждало бы показания Леклера, не привез. А посему судьи посоветовали ему сделать завещание, поскольку в Санрайзе у него была рудниковая концессия на 50 тысяч долларов, а люди, живущие в этих краях, не только писали законы, но и почтительно их соблюдали.

Леклер пожал плечами.

— И все-таки я хотел бы просить вашей милости, самой малой. Я отдаю свои пятьдесят тысяч долларов церкви и своего Батара — черту. Что касается маленького одолжения, так оно состоит в том, чтобы вы сначала повесили мою собаку, а потом — меня. Идет?

Все согласились, что дорогу своему хозяину проложит "злодей", дорогу в последний путь, и члены суда отправились на другой берег, туда, где возвышалась большая одинокая елка. Чарли Ле Ламбэн завязал скользящий узел на конце пенькового троса, накинул петлю на шею Леклера и затянул ее. Руки связали за спиной и его поставили на ящик из-под печенья. Другой конец веревки набросили на большую толстую ветку, потом натянули и солидно закрепили. Таким образом, оставалось только выбить из-под ног Леклера ящик, чтобы увидеть, как он будет раскачиваться высоко от земли.

— Теперь очередь собаки! — сказал Вебстер Шоу, раньше работавший на руднике инженером. — Привяжи его веревкой, Чарли!

Леклер усмехнулся. Ле Ламбэн набил себе рот жевательным табаком, завязал скользящую петлю, а другой конец веревки накрутил на руку. Несколько раз он останавливался, чтобы отогнать назойливых комаров. Все делали то же самое, кроме Леклера, лицо которого наполовину не было видно из-за легкого облака этих пакостных комаров. Батар же, растянувшись на земле, тер глаза и пасть обеими лапами, пытаясь от них избавиться.

Ламбэн ждал, пока Батар поднимет голову. Вдруг до них до всех донесся какой-то слабый зов, и все они увидели бегущего и машущего им руками человека. Это был начальник почтового отделения Санрайза.

— Остановитесь, ребята! — тяжело дыша, сказал он. — Малыш Сэндьюй Бернадотта только что вернулись коротким путем, а с ними — Кастор. Они обнаружили его с двумя пулями в теле на дне пироги, неуклюже вошедшей в рукав реки. Вторым же индейцем был Клок Куц, тот, который нещадно бил свою жену.

— Ну что? Я же вам говорил! — торжествующе закричал Леклер. — Я попал именно в него. Вот видите! Я вам не врал!

— Пора научить жить этих чертовых сивашей! — сказал Вебстер Шоу. — Они все больше наглеют, и с них нужно сбить спесь. Соберите всех индейцев и пусть повесят Кастора, чтобы другим неповадно было. Посмотрим, что он скажет в свою защиту.

— Скажите, месье! — позвал Леклер, видя, как толпа направляется в сумерках в сторону Санрайза. — Я тоже хочу поприсутствовать на спектакле.

— Ах да! Сейчас и тебя отпустят! — проворчал Вебстер Шоу, вполоборота повернувшись к Леклеру. — А пока поразмышляй-ка над своими грехами и добродетелью провидения. Это тебе принесет пользу, и ты сможешь поблагодарить небо.

Как человек, привыкший к превратностям жизни, у которого крепкие, прочные нервы, Леклер покорился ожиданию. Причем он не мог сделать ни малейшего жеста, натянутая веревка заставляли его держаться только стоя, а минимальное расслабление мышц ноги стягивало на его шее подвижную петлю; кроме того, вертикальное положение делало еще болезненнее рану на плече.

Выдвигая нижнюю губу вперед, он дул вверх, чтобы отогнать от глаз комаров. Но такое положение имело еще и свою положительную сторону: избежав когтей смерти, немного испытать и физической боли; а все-таки жаль, что он не мог присутствовать на казни Кастора.

В то время, как Леклер размышлял обо всем этом, его взгляд натолкнулся случайно на собаку. Батар лежал, уткнув морду в передние лапы. Леклер с пристальным вниманием смотрел на животное и хотел поистине понять, действительно ли он спал. Бока собаки, казалось, равномерно вздымались, но дыхание его было несколько учащенным, и каждая шерстинка его пышного меха была готова к бою, что в достаточной мере доказывало, что Батар был начеку. Искатель охотно отдал бы свою концессию в Санрайзе, чтобы удостовериться, что собака не проснулась. И когда на какое-то мгновение один из его суставов хрустнул, он бросил мимолетный взгляд на Батара, чтобы посмотреть, поднимется ли он, отреагирует ли он? В этот миг Батар не пошевелился, но несколько минут спустя он медленно поднялся, лениво расправил свои конечности и начал озираться вокруг.

— Черт возьми! — выругался сквозь зубы Леклер.

Убедившись, что вокруг никого нет, Батар уселся на задние лапы, обнажил свои клыки в подобии улыбки, поднял глаза на Леклера и облизнулся.

— Ну все, теперь я пропал! — вздохнул хозяин Батара и разразился язвительным смехом.

Батар подошел ближе. Его здоровое ухо торчало, а больное висело, как если бы он понимал трудность создавшегося положения. Он насмешливо склонил голову набок и стал двигаться вперед мелкими, резвыми шагами. Тихонько он потерся о ящик, несколько раз его покачал. Леклер следил за его движениями, чтобы сохранить равновесие.

— Осторожно, Батар! — сказал он ему спокойно. — Я убью тебя.

Услышав об угрозе, Батар зарычал и стал раскачивать ящик еще сильнее. Потом, встав на задние лапы, он весь свой вес обрушил на ящик. Леклер ударил его ногой, но при этом веревка затянулась еще больше на его шее, да так резко занес ногу, что чуть было не перевернул свою подставку.

— Пошел вон! Пошел вон! Мерзкое животное! — рычал он.

Батар отошел на пять-шесть метров, и по его ненавидящему взору Леклер догадался о его намерениях. Он вспомнил, что часто видел, как его собака для того, чтобы разбить слой льда, бросалась на лед всем своим телом, и понял, что сейчас произойдет. Батар остановился, и повернулся к своему хозяину, и, обнажив клыки в подобии улыбки, увидел в ответ гримасу своего хозяина. Внезапно Батар ринулся вперед и изо всех сил ударил по ящику.

Через четверть часа Чарли Ле Ламбэн и Вебстер Шоу, возвращаясь из Санрайза, заметили какую-то призрачную форму, раскачивающуюся, как маятник, в спускающихся сумерках дня. Они прибавили шаг и, когда подошли ближе, узнали безжизненное тело Леклера. А какое-то живое существо набрасывалось на него, трясло, кусало и все время придавало телу какое-то вибрирующее движение.

— Да оставишь ты его в покое, злодей! — закричал Вебстер Шоу.

Батар яростно посмотрел на него, грозно зарычал, не открывая пасти.

Тогда Чарли Ле Ламбэн достал револьвер, но его неловкая рука дрожала.