– Алло, – послышалось из трубки. Такой знакомый, чуть хриплый отцовский голос.

– Папа! Это я! Ты где? – Я обрадовался, как все просто получилось!

– Андрюша! Ты как смог мне позвонить? – встревоженно спросил отец.

– Я из автомата! Ты когда приедешь, я соскучился! – У меня неожиданно перехватило дыхание.

– Скоро, Гусенок, скоро. Как ты там? – Отец, казалось, тоже говорил с трудом.

«Красный сигнал»

Не понимая, что происходит, Андрей как в тумане вышел из медотсека. Коридор станции тоже претерпел изменения – словно постарел. Краска потерлась, местами с потолка свисали оборванные провода. Жуткое, невозможное подозрение закралось в душу Малахова. Он зашагал к капитанскому мостику. Там в кресле капитана сидел громадный немолодой негр.

– Товарищ командир, – робко обратился Андрей.

– Не товарищ, а господин! – рявкнул негр. – Всех товарищей в девяносто первом прогнали. Чего тебе надо?

– Вас в медотсек приглашают.

– Что этой истеричке надо?

– Катя медосмотр проводит, ваша очередь.

– Какая Катя? Чего это ты нашу Кэт так обзываешь? Она же за это убьет.

– Ну… – так, по-русски.

– Ладно. Садись, проверь системы, тут все в упадок приходит. Хоть раз в год профилактику сделай.

– Раз в год? – ужаснулся Андрей.

– Ты что, обкурился? У всех крыша едет! Всё, пора вызывать эвакуаторов. Иначе всем конец, – прорычал командир и отправился на медосмотр.

Малахов немедленно сел за свое, если оно, конечно, было его, рабочее место и стал проверять бортовой журнал.

Чтение заняло где-то минут десять. Сначала все как обычно. Старт, скачок, исследования по программе. Никаких инопланетных кораблей, никаких зомби, никаких происшествий. За две недели выполнена программа исследований. Потом команда на обратный старт, и… авария в системе. Обратно в кротовую нору улетел только гамма-лазер с пирамидкой. И вот команда уже больше года ждет спасательную экспедицию, которая требует больших денег.

– Ну, и чего ты тут делаешь? – окликнул из-за спины Андрея знакомый голос.

Это был штурман Переверзев. Но обернувшись, Андрей увидел какого-то обросшего нечёсаной седой бородой мужика, в котором с трудом можно было узнать франтоватого Тимофеича.

– Что ты все роешь, копаешь? – Штурман говорил злобно, словно он и Малахов были заклятыми врагами. – Вынюхиваешь? А что вынюхивать, никто нас отсюда не заберет! Вот жратва скоро кончится, кислородный регенератор загнется – и привет! Отлетался герой космоса Малахов!

Тимофеич плюнул на пол и ушел с мостика. Только сейчас Андрей заметил, что полы в рубке покрыты толстым слоем грязи. То ли роботы-чистильщики поломались, то ли просто никого это не заботило.

– Чумичка, психопатка! – раздался раскатистый голос командира.

Он вошел на мостик, оглушительно грохнув дверью. Малахов про себя отметил, что или устройство дверей другое, или просто вся механика на станции поломалась.

– Что за сука! Она без мужа тут совсем озверела! Зачем ей брать столько крови из вены на анализ? Она что, пьет ее по ночам? – Негр был в ярости. – А ты чего тут сидишь? Иди своими делами занимайся.

– А что у меня по плану?

– У тебя по плану одно и то же – составляй послания в ЦУП, говори, что скоро мы все тут подохнем! – Капитан сказал это и отвернулся от Малахова, резко крутнувшись всем грузным телом на вращающемся кресле.

Андрей понял, что ничего хорошего больше от этого человека не услышать, и вышел в коридор. Он прошел метров пятнадцать и заметил, что каюта пилота открыта. Там внутри в тусклом свете сидел Степанов. Он тоже сильно изменился. Худое лицо с ввалившимися щеками было нездорового серого цвета. Борис, одетый в странный черный балахон, сжав ладони на уровне груди и сцепив пальцы, монотонно раскачивался.

– Боря? Можно? Как дела? – решил поговорить и с ним Андрей.

– Какие наши дела, – слабым голосом ответил пилот. – Нам только остается молиться и уповать на то, чтобы Господь от нас не отвернулся.

– О чем ты, Боря?

– Я много думал, проводя время в молитвах, я понял! – Пилот воздел указательный палец вверх. – Я понял!

– Ты стал набожным? – с удивлением спросил Андрей.

– Я всегда жил с Богом в сердце, – все так же безлико ответил Степанов. – Но теперь я понял!

– И что ты понял?

– Я прозрел! Книга Иова наконец открыла мне правду! – пафосно заявил Борис.

– И в чем правда, брат? В силе? – решил пошутить Малахов и понял, что шутка не удалась.

– Правда в том, что Книга Иова – это истина! Но кто в нашей жизни Иов, а кто дети его? – Глаза пилота загорелись, он заговорил горячо, голос окреп, и даже в тусклом свете каюты было видно, как порозовело его лицо.

– И кто есть кто? – Андрей задавал вопросы машинально, с ужасом пытаясь представить, какие еще изменения ожидают его на станции.

– Вот ты напрасно так говоришь, ой напрасно! – сверкнул глазами Степанов. – А ведь Господь испытывал Иова, но ведь в этом испытании он отнял у него детей!

– Как отнял?

– Как, как! Бог дал, Бог взял! Умерли они! Ушли в царствие небесное! – Борис начал истово креститься. – А мы кто? Мы? Нас Господь испытывает, или мы дети Иова, которые просто ушли на небо. Кто мы? И думаю я, а вдруг мы не те и не другие?

– А кто? Космонавты?

– Не надо юродствовать! Вдруг мы жена Иова?

– Как это? – Андрей уже понял, что в голове у бедного пилота не все в порядке, но просто так разговор прекратить не решался.

– А так! – Голос Бориса уже гремел. – Мы предали Иова и решили, что он наказан Богом! И бросили праведника!

– А кто тут праведник?

– А, это не важно, – совершенно нормальным, беспечным голосом ответил Борис. – Это я потом выясню.

– И что теперь делать?

– Каяться!!! Каяться! Все равно спасение к нам с Земли не придет! Только с неба! И блудницу вавилонскую на костер! На костер! От нее весь грех у нас на станции.

– Это Ка… э, Кэт?

– Да! Она дьяволица!!! Ты видел, какими она иголками нас колет? Видел? А ты видел, как она в душе моется, видел?

– Нет, не видел, – признался Малахов.

– Она голая моется! Голая. От нее блуд идет!

– А ты что, видел?

– Нет, но я знаю. Мне видение было! – Борис снова поднял палец к небу. – Давай помолимся за спасение души!

– Да, конечно, только я должен пойти умыться, не могу без этого молиться.

– Истинно говоришь. Я буду ждать! – на удивление легко согласился Степанов.