Но как только Андрей вышел из каюты, тот высунул голову в коридор и заорал:

– Грешники!!! Покайтесь! Он грядет!

Проповедь Степанова прервалась сигналом тревоги. Борис на него не обратил внимания, а вот Андрей выскочил в коридор и чуть не столкнулся с командиром.

– Что случилось, господин командир?

– Это идиот опять хочет с собой покончить! – рявкнул Протасавицкий. Вытаращенные глаза сверкали белками на его черном негроидном лице.

– Какой? – не понял Андрей.

– Как какой? Тот же, что и в прошлый раз! Переверзев. И он же, подонок, не просто так с собой покончить хочет! Он нас всех разнести хочет, бегом, в инструментальную! Делай что хочешь, но уговори его!

Андрей бросился по тору в лабораторию. Запыхавшись, он постоял секунду у двери, чтобы хоть как-то перевести дыхание, и осторожно постучал в дверь.

– Тимофеич, это я, Малахов. Открой, пожалуйста.

– Не заперто.

Стараясь не делать резких движений, Андрей вошел в лабораторию. Там прямо у центрального пульта сидел Переверзев и держал ладонь над клавиатурой, готовый нажать одну из кнопок.

– Сделаешь лишнее движение – и я нажму, – предупредил штурман. – Хотя всё равно нажму. Чего тебе надо? Негр послал?

– Он мне сказал, что ты себя плохо чувствуешь, что надо помочь, – нашелся Малахов.

– Я? Плохо? – Штурман громко делано расхохотался. – Я себя чувствую лучше любого из вас! И я не хочу загнуться в муках! Лучше умереть здоровым и сильным, чем видеть, как вы начнете подсыпать мне яд в воду и еду. Вы же все сумасшедшие!

– Ну почему? – изумился Андрей. – Я же никогда тебе ничего плохого не желал. Почему ты меня подозреваешь?

– Когда закончатся продукты, даже такие мерзкие, что еще осталось, каждый будет рад отравить каждого! Чтобы прожить хоть на день больше! А я не хочу этого! – взвизгнул Переверзев. – Я сейчас нажму кнопку и запущу катер прямо в шлюзовой! Я перепрограммировал всё тут к черту! Воздух хлоп – и улетит. Пару секунд, и всё! Ничего больше не будет.

Малахов понял, что штурман говорит глупости. Шлюзовой отсек от таких случайностей был застрахован простой механической системой. Оба люка одновременно невозможно было открыть просто потому, что один блокировал другой механическими засовами. Но все таки сбрасывать со счетов, что безумец мог сделать там что-то, не стоило.

– Тимофеич, слушай, а давай попробуем найти другой выход? Ведь смотри, кто-то же нам прислал на Землю эту пирамидку? И мы прилетели сюда, откуда эта пирамидка родом. Может, мы попытаемся выйти на связь с этим кем-то?

– О чем ты? – Переверзев, кажется, заинтересовался.

– Ты знаешь, когда я измерял спектры рассеяния, у меня родилась идея, что это не просто спектры!

– О чем ты? – Переверзев убрал руку от клавиатуры.

– Можно я тебе покажу?

– Не подходи! – опять всполошился штурман и снова занес руку над кнопкой.

– Да не волнуйся, я с другого монитора покажу. Я к тебе не буду подходить.

– Показывай, – кивнул в сторону дальнего монитора Переверзев.

Андрей внутренне молился, чтобы и здесь, в этом мире, данные с лидара были такими же, как и в его реальности. Но его надежды оправдались. В нужной директории он нашел свои спектры.

– Вот смотри, если эти графики поставить один над другим, то они невероятно похожи на энцефалограммы. Я у Кэт спрашивал, она подтвердила!

– Ну, эта соврет и недорого возьмет, – поморщился штурман.

– Я ей тоже не доверяю. Я порылся в справочниках, и это-таки правда.

– А если попытаться их расшифровать? Может, мы поймем его мысли. Или что оно там!

– Расшифровать не просто. Можно просто ему передать наши.

– Нет! Я никому не доверяю и доверять не буду. Я их сам расшифрую и все узнаю!

Переверзева эта мысль захватила, глаза его засверкали, он покраснел, вскочил и подбежал к Малахову:

– Пусти меня, иди отсюда! Я буду делать это один!

Андрей замешкался, но штурман грубым толчком в спину выгнал его из лаборатории. Новая идея завладела им полностью.

Малахов, уже окончательно убедившийся, что попал в какой-то вариант мультиверсума, не надеясь на счастливый исход, пошел искать свою каюту. Он не ожидал, что она находится в том же месте, где и была в его реальности. Постоял у закрытой двери, боясь заходить внутрь, и прошел к медотсеку, чтобы еще раз посмотреть на Катю, или как там её звали.

– Можно? – скромно спросил Андрей, заглянув в дверь. – Я на минутку.

– О, господи, опять ты, – встретил его унылый голос Синельниковой. – Что тебе теперь надо?

– Да ничего мне не надо. Вот представь, я вдруг забыл всё то, что происходило за последний год. Я хочу вспомнить.

– А я хочу забыть всё, что произошло за это время! Особенно как ты клеился ко мне! Дай сигарету.

– Так я не курю, – удивился Малахов.

– Вот только мне не ври, да? – Кэт подошла к Андрею и запустила руку в карман его комбинезона. – О, куда спрятал?

– Ка… Кэт, я не курю. И вообще я не понимаю, что происходит. Я и вправду всё забыл.

– Блин, один склеротик, другой псевдохристианин, третий свихнувшийся бомж… Единственный остался в своем уме, и тот – негр! – Кэт открыла верхний ящик в медицинском стеллаже и достала оттуда ампулу. – Приходится заменять табак!

Девушка ловко сделала себе инъекцию, и на мгновение её лицо расслабилось, а глаза стали смотреть в никуда. Она просидела в таком состоянии несколько минут, потом очнулась.

– Сколько можно? Я год вдали от мужа, я год жру эти переработанные из дерьма пищевые брикеты, воду из регенератора пью. А фильтры уже старые, от воды мочой несет. – Кэт говорила нервно и зло, повышала голос, словно слова все больше ее возбуждали. – Я хочу домой! А эти сволочи, ЦУП этот долбаный, врёт, что пока угрозы здоровью и опасности для жизни нет. И не шлет спасателей!

– Ну, может, не успели построить ещё?

– Да что там строить? Нам же не станцию посылать надо, а спасательное судно! Сволочи! Сволочи! – Девушка уже кричала. – Нет опасности для жизни? Нету? Я вам сейчас покажу!

Кэт с пылающими нехорошим багровым цветом щеками выбежала вон из медотсека. Малахов слышал затихающий грохот ее ботинок по коридору. Понимая, что здесь ему уже нечего делать, он вышел из медотсека. И увидел, как девушка возвращается, неся в руках скоростную дрель. Кэт увидела его и остановилась.

– Вот вам опасность! – истошно прокричала она и, включив инструмент, впилась сверхтвердым сверлом во внешнюю оболочку станции.

Дрель взвыла, и через секунду в образовавшееся отверстие с воем стал уходить воздух.