– Хорошо, а на какую фамилию он брал билеты? – спросила я.

– Не помню, – ответила кассирша. – Но не на ту, что в этом паспорте написана, такую фамилию я бы точно запомнила. В фальшивом паспорте – ведь тот фальшивый был, а это настоящий, верно? – кассирша вопросительно посмотрела на меня и, не дождавшись ответа, продолжила: – Так вот, в фальшивом фамилия какая-то простенькая была, Иванов-Петров-Сидоров.

– Серегин? – подсказала я.

– Вроде бы нет, – поджала пухлые губы блондинка. – Хотя, может быть, и Серегин. Давайте по компьютеру посмотрим, чем гадать. Идемте.

Поднявшись на второй этаж, кассирша прошла мимо двух дверей и толкнула третью, на вид ничем не отличавшуюся от предыдущих. Почему блондинка выбрала именно эту кассу, я поняла, как только вошла. В маленькой комнатке, в которой мгновенно стало очень тесно, кроме меня и моей новой знакомой, находилась тетя Клава и еще одна кассирша, как раз усаживающаяся за стол, видимо, ее сменщица.

– Клав, смотри, кого я тебе привела! – воскликнула блондинка. – Шура, дай мне компьютер на секундочку, мне девушке из милиции кой-чего показать надо.

Пока мы с тетей Клавой обменивались приветствиями, а блондинка протискивалась к столу, сменщица, которую блондинка назвала Шурой, просочилась к выходу, должно быть, решив, что здесь и без нее тесно. С ней нельзя было не согласиться.

– Алехин его фамилия, – сообщила блондинка, глядя на мерцающий экран дисплея. – Теперь я тоже вспомнила, Алехин Константин Андреевич. Это ж сколько фамилий может быть у человека?

– Я и сама хотела бы это знать, – ответила я, хотя вопрос был явно риторическим. – Спасибо большое, вы очень помогли следствию. Вас позже вызовут, если понадобитесь.

– Уж лучше вы к нам, – ответила блондинка, довольно удачно копируя интонации Андрея Миронова из бессмертного фильма. – Ну что, Клав, я, наверно, пойду девчонкам скажу, чтоб по домам шли. Да и самой пора уже. До завтра.

– До свидания, – хором ответили мы с тетей Клавой.

– Да, и вот что еще, – обернулась моя новая знакомая, уже стоя в дверях. – Не знаю, нужно это вам или нет, но паспорт у него был не Тарасовский. То есть прописка, может быть, и здешняя, но выдан он то ли в Краснодарском, то ли Красноярском крае. Населенный пункт назывался Динская, может, деревня, может, станция. Не помню. Ну да ладно, до свидания.

Блондинка вышла, оставив меня поражаться странной избирательности ее памяти.

– Тетя Клава, что ты тут про меня наговорила? – спросила я, когда за ней захлопнулась дверь. – Какой из меня милиционер?

– А что я должна была сказать? – чуть склонила голову набок тетя Клава. – Девочки, задержитесь, пожалуйста, вас сейчас частная сыщица допрашивать будет?

– Так-то оно так, – согласилась я. – Но ты хотя бы предупредила, а то у меня корочки при себе нет. Это мне еще крупно повезло, что подруга твоя внимания не обратила. А если б она у меня документы попросила?

– Ой, тоже мне, роза майская! – фыркнула тетя Клава. – А то я тебя не знаю, уж как-нибудь бы выкрутилась. И вообще, мы тут целый день только тем и занимаемся, что документы спрашиваем. Неужели ты думаешь, под вечер не надоедает?

– Хорошо, а с чего ты взяла, что я кого-то ищу?

– Так не дурой родилась, вот и все, – ответила тетя Клава. – Взрыв сегодняшний вспомнила, да кем ты работаешь, да подумала, зачем тебе может вся смена понадобиться.

– Тетя Клава, ты у меня такая… такая… – нужного слова никак не находилось.

– Что, умная, да? – улыбнулась тетя Клава. – Сама знаю. У нас ведь в роду дураков вроде не было. Да и ты сама в нашу породу пошла, хоть и какая там, казалось бы, порода? Так себе, нашему забору двоюродный плетень.

– Тетя Клава, ты у меня просто замечательная, – наконец выпалила я, чмокая ее в щеку. – Ладно, извини, мне бежать надо, созвонимся как-нибудь.

– Ну беги, лови своих террористов, – сказала мне вслед тетя Клава.

Спускаясь по лестнице, я вспомнила слова Умецкого. «Самое главное по жизни – всюду иметь знакомых». Слова, в общем-то, верные, но иметь всюду родственников, пусть и самых дальних – еще лучше.

Выйдя на привокзальную площадь, я остановилась, вытащила сигарету и задумалась. Спрут уходил, унося добычу, и сейчас, должно быть, был уже на полпути к Москве. Мне ничего не стоило просто позвонить в милицию и рассказать всю историю Земляному. Возможно, моего спрута встретили бы утром в Москве, возможно, взяли бы прямо в поезде, но его путешествие на этом бы завершилось, это точно. Но такой вариант меня категорически не устраивал: это выглядело бы так, словно преступник все-таки оставил меня с носом, и я, не в состоянии справиться с проблемой самостоятельно, вынуждена просить помощи милиции. Оставаться с носом я не любила, признавать поражение – еще меньше, а просить помощи милиции не любила совершенно. Что ж, пришло время побеспокоить еще одного старого знакомого.

– Гореть мне в аду, Охотникова! – закричал из трубки задорный мужской голос, едва я успела нажать кнопку вызова. – Сколько лет, сколько зим! Ты сейчас где, в Тарасове?

– В Тарасове, – вздохнула я. – Собственно, потому я тебе и звоню. Слушай, мне утром нужно быть в Москве. Чем раньше, тем лучше, желательно часов в семь.

– О как! – радостно отозвался голос. – Ну, тогда у тебя проблемы, ты в курсе?

– В курсе, – процедила я. – Послушай, я очень рада, что тебе весело, но звоню я не для того, чтобы тебя рассмешить. Помощь мне нужна, срочно. У тебя случайно никакой борт на Москву не идет?

– Скучный ты человек, Охотникова, – упрекнул меня собеседник. – Уже и пошутить с тобой нельзя. Ладно, подваливай к КПП, что-нибудь придумаю.

– Здра-а-а-авствуйте, – протянул, осклабившись, дежуривший на КПП младший сержант. – Девушка, вы к кому? Случайно не ко мне?

Я его вполне понимала. Дежурство – занятие настолько скучное, что даже залетевшая с улицы муха кажется развлечением, что уж говорить о красивой девушке. Но терпеть подобное обращение я не собиралась, несмотря на все свое понимание.

– Вольно, – скомандовала я, хотя сержант при виде меня и не подумал даже оторвать задницу от стула, не говоря уже о том, чтобы принять какую-либо строевую стойку. – Моя фамилия Охотникова. Доложите командиру части. Немедленно! – рявкнула я, с удовольствием глядя на проступивший на лице дежурного суеверный ужас.

Сержант попытался одновременно встать, нашарить телефонную трубку правой рукой и головной убор – левой. Получилось из рук вон плохо: хоть ему и удалось встать, разогнуться почему-то не получилось, так он, сердешный, и замер в позе собирающего трюфеля бабуина, стараясь напялить на голову телефонную трубку.

– Я же сказала, вольно, – сменила я гнев на милость, кривя губы от сдерживаемого хохота. – Сядь, воин, успокойся и доложи.

Мой старый друг и по совместительству командир этой части полковник Голованов умел работать с личным составом. Не знаю, что он сказал дежурному, но когда тот положил трубку и начал выписывать пропуск, градус ужаса в его глазах вырос ровно вдвое, а руки дрожали так, что пропуск пришлось переписывать дважды.