– Серое Крыло? – она наклонилась ниже, он почувствовал щекой её тёплое дыхание. – Серое Крыло! – Теперь в её голосе был страх.

Он захрипел, отчаянно пытаясь её утешить.

Рядом послышались чьи-то шаги.

– Мы отбились! – прозвучал радостный голос Обгоняющей Ветер. – Мы их прогнали! Теперь они нескоро вернутся!

– Как Серое Крыло? – раздался над его ухом встревоженный голос Мотылькового Крылышка.

– Я не знаю! – срывающимся голосом ответила Сланница.

Серое Крыло с хрипом втянул в себя воздух и открыл глаза.

– Всё… будет… хорошо… – просипел он.

Мотыльковое Крылышко торопливо обнюхала его шерсть.

– Мерзкий Шрам прокусил ему шкуру на шее, но мы это быстренько залечим, – промурлыкала она.

– Как хорошо, что ты вовремя успела стащить с него этого негодяя! – сказала Обгоняющая Ветер, поглядев на Сланницу. Потом перевела взгляд на Серое Крыло, и он увидел в её глазах страх.

Он попытался встать, но онемевшие лапы отказывались повиноваться. После нескольких неудачных попыток Серое Крыло всё-таки кое-как перевернулся и лёг на живот. На большее сил не хватило.

– Не волнуйся, – засуетилась Сланница. – Просто лежи и отдыхай.

– Спасибо… – прохрипел Серое Крыло. – Ты спасла мне жизнь.

– Разве у меня был выбор? – промурлыкала Сланница. – Не могла же я отдать на растерзание бродягам отца моих котят!

Серое Крыло оцепенел, непонимающе хлопая глазами.

– Твоих котят? – тупо переспросил он.

Превозмогая слабость, он посмотрел на Сланницу.

«Что она говорит? Матерью моих котят была Черепаший Хвостик, а не Сланница… И я не был их настоящим отцом… Ничего не понимаю…»

– Какой же ты глупый, – прошептала ему на ухо Сланница. – Я ношу твоих котят, понял?

Серое Крыло бросило в жар. Он разинул рот, да так и застыл, забыв сделать вдох.

– Неужели это так страшно? – рассмеялась Сланница.

Серое Крыло поднял голову и несколько мгновений в немом изумлении смотрел на свою подругу.

– Мои котята, – еле слышно выдохнул он, когда к нему вернулась способность говорить. Его захлестнула ликующая радость, затопила сердце, заполнила всё существо, подобно тому как солнечный свет озаряет утренние небеса. Он будет отцом! В горле Серого Крыла заклокотало слабое сиплое мурчание.

– Любовь моя, – еле слышно прошептал он, зарываясь носом в густую и тёплую шерсть подруги. – Спасибо тебе! Я не заслужил такого счастья!

– Тебе не кажется, что будет лучше дождаться темноты? – прошипел Молнехвостый.

Гром обернулся на друга, бесшумно кравшегося среди сосен. Он знал, что тот прав, но ему настолько не терпелось поскорее пробраться к лагерю Шрама, что он был готов на любой риск.

– Если будем мешкать, пропустим что-нибудь важное!

– Что именно? – Лучи зимнего солнца бросали пятна света на чёрную шкуру Молнехвостого. – Как будто мы и так не знаем, что Шрам замышляет! Он собирается воровать нашу добычу, пока мы не уберёмся из этого леса!

«Ты прав, дружище, но я обязательно должен увидеть Фиалку!»

После нападения бродяг на котов с пустоши Гром потерял покой и сон. Вот уже несколько дней его терзала тревога за Фиалку. Как она? Жива ли? Что если она пострадала во время схватки?

Когда Серое Крыло пришёл в его лагерь, чтобы рассказать о произошедшем побоище, он весь был покрыт шрамами. Серое Крыло поблагодарил Грома за то, что тот вовремя предупредил их о готовящемся нападении. Коты пустоши были готовы к схватке – и вышли из неё победителями. Но битва была жестокой и кровавой.

Гром потупил взгляд. Он знал, что поступает несправедливо, подвергая друга смертельному риску.

– Прости, Молнехвостый… Я не должен втягивать тебя в это. Не ходи со мной, если не хочешь!

– Думаешь, я отпущу тебя одного? – возмущённо фыркнул Молнехвостый. – Ни за что! – Он поднял голову и твёрдо посмотрел в глаза друга: – Но я хочу, чтобы ты честно рассказал мне, зачем мы туда направляемся, да ещё среди бела дня!

Гром вспыхнул. Он стоял, не поднимая глаз, чувствуя на себе пристальный взгляд Молнехвостого. Друг был прав, но Гром не находил слов, чтобы открыть правду.

– Значит, всё дело в ней? – негромко спросил Молнехвостый.

Грома бросило в жар.

– Что ж, теперь всё понятно! – Молнехвостый со вздохом пожал плечами и снова зашагал вперёд. – Ах, Гром, да ведь с тех пор, как мы вернулись с прошлой разведки, ты только и делаешь, что говоришь о Фиалке! Ты переживаешь за неё, верно?

– Да, – выдавил Гром, торопливо устремляясь за другом.

– Что с тобой поделаешь! – проворчал Молнехвостый, покачивая хвостом. – Идём. Давай поскорее выясним, как там она!

Гром с благодарностью посмотрел вслед другу и ускорил шаг. Они вылезли из колючего куста ежевики и очутились на поляне, залитой солнечным светом. Топи были уже совсем близко.

– Надеюсь, нас не заметят, – прошептал Молнехвостый.

– В последний раз Серое Крыло извалялся в поганках, чтобы скрыть свой запах, – ответил ему Гром, высматривая глазами что-нибудь подходящее.

– Ну уж нет! – отрезал Молнехвостый. – Этого я не стану делать даже ради тебя! Давай ограничимся тем, что подкрадёмся с подветренной стороны.

Когда коты добрались до опушки леса, Гром с опаской высунулся из-за деревьев.

– Надеюсь, мы сможем удрать, если нас заметят, – неуверенно пробормотал он. – Бродяги очень плохо бегают через лес. Если мы успеем добежать до чащи, то…

– Ш – шшш! – оборвал его Молнехвостый.

Гром обернулся и увидел, что его друг с тревогой смотрит куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Гром заметил четырёх бродяг, шагавших в сторону леса. Его сердце подпрыгнуло и затрепетало, как пойманная птица. Фиалка! Она была среди них.

– Прячемся!

Нырнув под куст тиса, Гром распластался по земле. Молнехвостый устроился рядом.

– Они идут прямо сюда!

Гром поглубже залез под куст и затаил дыхание. Патруль приближался. Когда коты подошли к кусту, один из них заговорил. Это был худой чёрный кот с бегающими глазами и тревожно вздыбленным загривком.

– Как вы думаете, Шрам видел, как мы уходили? – прошипел он.

– Не волнуйся, Ворон, – прошептала семенившая за ним Фиалка. – Он так увлечён боевой подготовкой, что не видит ничего вокруг!

– Где же мы будем охотиться? – с тревогой прошептал молодой котик с блестящей каштановой шерстью.

– Ты уже в третий раз об этом спрашиваешь, Рыжик, – с плохо скрытой досадой буркнула пёстрая кошка.