И я, вспоминая свои похождения, когда ткань плащей воинов из охраны эльфа едва не касалась моей одежды, разрешаю себе улыбнуться.

Хорошо, что моя улыбка скрыта плотной тканью, а в моей команде нет достаточно сильных эмпатов, чтобы ощутить отголоски моих чувств, скрытых ментальной защитой. За одну нее я могу лишиться всего, что у меня есть: своей ветки, положения в роду, детей и, что для меня сейчас является самым главным, – своего права отдавать приказы и вести за собой воинов. Без чего мой план будет невозможно и дальше воплощать в жизнь.

Именно теперь… Когда она так близко.

Та’шии. И пусть ее имя на языке Лилеи звучит совсем иначе, для меня она всегда будет утренней звездой. Той, которая проявит в моей жизни новую грань – грань обладающего Единственной.

Легкое ментальное касание и я позволяю Агирасу, своему теру[4], который дожидается разрешения за плотно закрытой дверью, войти в комнату.

Он останавливается у самой двери, склонив низко голову, и ждет, пока я позволю ему говорить.

– Я слушаю.

– Мой алтар, контроль над домом управителя Дер’Ксанта установлен. Интересующая моего господина женщина находится на третьем этаже правого крыла.

– Ее охраняют? – Мой голос звучит четко и ровно: в моем возрасте и при моем статусе даже нотка эмоций является непозволительной роскошью. И длительное пребывание в чужом мире не сможет стать оправданием для ее проявления.

– Четыре воина охраны у дверей. Постоянный патруль вокруг самой резиденции: движение патруля хаотично, отследить какой-либо ритм не удалось. На ней обнаружено несколько маяков, установленных драконом, и свернутая матрица большого перехода, которую засек пространственник.

Его взгляд, направленный на меня, не поднимается выше определенной точки, подчеркивая его нахождение в моей власти. И, несмотря на то что он принадлежит мне со своего рождения и уже много раз я мог убедиться в его преданности, я все еще не готов приблизить его настолько, чтобы позволить смотреть мне в глаза.

– Удалось что-нибудь услышать? – Я вновь отворачиваюсь к окну. Продолжая боковым зрением наблюдать за ним. Не для того, чтобы поймать его на возможной непочтительности к своему алтару, кем я являюсь не только для него, но и для всех тех, кто служит мне и принадлежащей мне ветви рода. Лишь для того, чтобы он еще раз смог убедиться: его господин контролирует все и всегда.

– Да, мой алтар. Часть ее разговора с воином графа, которому мой господин на развалинах портала подкинул активатор. Он рассказал ей об обряде предложения себя и советовал как можно быстрее покинуть этот мир.

– Что она? – Ни тени беспокойства не отразилось в моем голосе. Правда, здесь, действительно, не за что было переживать.

– Она не дала конкретного ответа. Но судя по ее эмоциональному фону, она этого не сделает. Если кто-либо более сильный не заставит ее принять решение.

– Это все?

– Да, мой алтар. Вошедший дракон помешал их дальнейшему разговору. Да и наши приборы в его присутствии работают очень плохо: больше услышать мы ничего не смогли.

– Я понял. Ты хорошо выполнил свою работу и можешь идти.

– Да, мой алтар.

Прежде чем выйти, он прикладывает руку к груди и низко склоняет голову в жесте полного повиновения. Немного ниже, чем это сделал бы тер другой ветви по отношению к своему алтару: я уже имел возможность отметить, что мои подчиненные меня по-своему любят. Я хоть и строг, но никогда не забываю хвалить, если мой приказ выполнен как положено.

А сейчас моя похвала более чем заслужена, и он действительно принес хорошую весть: те устройства слежения, которые мне удалось внедрить в ее ауру и тело, дракон обнаружить не смог. А значит… Даже если она и покинет этот мир, найти ее будет совсем несложно.

Что могут значить несколько межмировых переходов, когда перед тобой – цель!

Я еще раз проверяю, насколько укреплены мои щиты, и лишь удостоверившись, что никто из моего окружения не сможет проникнуть в мои мысли, позволяю себе, всего лишь на мгновение прикрыв глаза, восстановить в памяти нашу первую с ней встречу.

На Большом турнире, который устроил король Сигнар в честь рождения своего сына, я выдавал себя за гостя из другого мира, находящегося под покровительством одного из Старших светлоэльфийских Домов. Я и раньше так довольно часто поступал, представляясь либо путешественником, либо менестрелем: благо своим голосом я действительно могу гордиться. И хотя моя первая попытка слиться с местным населением, чтобы лучше узнать правила этого мира, едва не закончилась для меня вполне ожидаемым образом – ритуальной смертью, те сведения, которые я принес, заставили смириться с этим способом не только моего тогдашнего командира, но и наделенных значительно большей властью. Так что с тех пор меня в разных личинах можно встретить практически на каждом значимом мероприятии Лилеи.

Внешность довольно легко спрятать, даже не прибегая к помощи иллюзии, которая хоть и имеет всеобщее распространение, но в моем исполнении не распознается даже главными мастерами в этом деле – драконами. Остается скрыть лишь то, что больше всего бросается в глаза: мерцание. На ресницах, бровях, кончиках волос и ногтей. Как генетический маркер принадлежности к роду. Но и для этого я нашел верный способ: достаточно лишь полностью впитать в себя Хаос, как все отличительные метки меркнут, делая меня совершенно неотличимым от всех остальных.

Не знаю, что заставило меня прийти в парк у королевского дворца в тот ранний рассветный час.

В таких случаях даймоны говорят, это – Единственная. Понимая под этим то непредсказуемое стечение обстоятельств, ту цепочку неожиданных событий, которые приводят к такой встрече.

Когда она вышла на утоптанную сотнями ног воинов площадку для тренировки, мои губы сами повторили это слово: «Единственная». И произносили еще тысячу раз, пока она хоть и принимая поражение, но им не сломленная, поднялась с земли.

Ее взгляд не был спокоен, но и не пылал яростью. Она двигалась грациозно, взвешивая каждый шаг. Не делая ни одного лишнего движения, но давая понять свою способность в любой миг стать смертельно опасной. Ее темные глаза с легким огорчением скользили по собравшимся зрителям этого поединка, которые, несмотря на такой исход, продолжали ею восхищаться.

И коснулся меня… Один-единственный раз. Не запечатлев меня в своей памяти, не подарив ни капли своего внимания, но опалив огнем, который я смог в ней ощутить. Лишь задел мимолетно и улетел дальше. Оставив после себя выжженную бесплодную пустошь, мечтающую о свежести дождя.