Кейт остановила его. Она отвела его руки от своего тела и прижала их к его груди. Он наблюдал за ней с жадным любопытством. Мадам Альбер как-то сказала Кейт, что мужчин возбуждает то, что они видят, а женщин — то, что они слышат. Кейт встала и медленно, осторожно стянула платье с плеча. Грейсон сглотнул, вперив взор в обнажившееся плечо. Кейт стянула платье с другого плеча и позволила ему соскользнуть на пол.

Голубые глаза Грейсона потемнели от желания, когда он увидел ее тело. Ноздри его ходили ходуном, когда он пытался втянуть воздух, взгляд скользил по ее грудям, которые туго натянули материю нижней сорочки.

— О Господи, да ты само совершенство, — хрипло проговорил он и быстро сбросил с себя сюртук, жилет и галстук.

Она улыбнулась чувственной улыбкой и развязала ленту сорочки. Затем задрала сорочку, сняла ее через голову и отбросила в сторону. Кейт стояла перед Грейсоном совершенно голая, позволяя ему разглядывать себя.

Он застонал от удовольствия и положил ладони ей на грудь.

— Прекрасная Кейт, — сказал он и поцеловал ее сначала в одно, затем в другое плечо, слегка куснув ее при этом, после чего взял в рот сосок.

Ощущение было божественным. Кейт откинула голову назад и закрыла глаза, пускаясь в плавание по сладостным волнам, которые он возбудил в ее теле.

Он продолжал дразнить соски губами и языком, и Кейт застонала.

— Ты лишаешь меня возможности дышать, — прошептала она и запустила пальцы в его шевелюру.

— Ты вообще лишаешь меня разума. — Его рука скользнула по ее ноге.

— Мы оба сошли с ума? — прерывающимся голосом спросила Кейт.

— Окончательно и бесповоротно. — Он вдруг сгреб ее в охапку, встал вместе с ней с дивана и положил Кейт на коврик возле камина. Его тело накрыло ее тело, его губы прижались к ее губам.

Кейт раньше не испытывала никаких особых чувств, проявляя лишь терпимость в физических отношениях с мужчиной, но сегодня… сегодня она испытывала потребность, неуемное желание, страсть. Она исследовала его тело, ощупывала ладонями его грудь и спину. Ее рот был открыт для поцелуя, ее язык скользил вокруг его языка. Она прижалась к его телу, и когда он оттолкнул ее руки, чтобы расстегнуть рубашку, она дерзко сунула ладонь ему под брюки.

Грейсон приподнял голову, словно желая что-то сказать, но так ничего и не произнес. Он лишь смотрел на нее потемневшим от вожделения взглядом.

— Кейт, — прохрипел он.

Бенуа в такие интимные моменты никогда не называл ее по имени, да он вообще ничего не говорил, только «подвинься сюда» или «раздвинь ноги». Сейчас, когда Грейсон произнес ее имя таким страстным шепотом, Кейт возбудилась до предела. Плотина желания прорвалась внутри ее. Это были не просто чувственные ощущения, которые она обычно испытывала; это было удовольствие, которое она не могла вообразить даже в самых дерзких фантазиях. Не было никаких опасений, никаких страхов. Она не чувствовала ничего, кроме желания и потребности быть с ним, ласкать его тело, трогать руками его горячую плоть.

Грейсон снял рубашку. Он был поистине великолепен, плечи его были широкие и мускулистые, грудь — твердая, и вообще он обладал скульптурными формами. Кейт импульсивно поцеловала его в грудь, ее язык задержался на сосках, а руки блуждали по всему его телу.

— О Господи, как я хочу тебя! — горячо проговорил он.

— Какую страсть ты пробудил во мне, — прошептала Кейт, задыхаясь.

От этих слов кровь в жилах Грейсона приобрела силу бушующей реки. Желание овладеть ею сделалось необоримым. Ее волосы шелковистыми волнами лежали на обнаженных плечах; светло-зеленые глаза сияли, словно сигнальные огни двух маяков. Кейт задыхалась, продолжая гладить его тело; ее полные губы были слегка приоткрыты, кожа пылала.

Грейсон снял ботинки и расстегнул брюки. Теперь она лежала под ним, ее груди вздымались с каждым жадным вдохом, являя собой потрясающе соблазнительное зрелище. Она пожирала его взглядом, одаривая обольстительной улыбкой.

Ее улыбка стала еще соблазнительнее, когда она взяла его ствол в руку и стала его ласкать. Грейсон ввел пальцы во влажную пещерку и увидел, как ресницы Кейт вздрогнули, а глаза закрылись, когда он стал ласкать ее с такой же страстью, как и она его.

Дыхание Кейт стало более глубоким; она обхватила его бедра, притянула к себе. Грейсон закрыл глаза, сконцентрировавшись на нарастающем сладостном ощущении, и постепенно ввел ствол на полную глубину.

Но глаза Кейт открылись, и она посмотрела на него, словно была в удивлении. На мгновение Грейсон испугался, подумав, что причинил ей боль, но затем увидел, что ее лицо осветилось улыбкой.

— О Боже, — сказала она и, погладив его спину, подняла колени. — О Боже!

Она определенно испытывала наслаждение. Дороги назад не было. Он ласкал ее, продолжая двигаться, горячо целовал. Ее тело подходило ему идеально; она так верно реагировала на каждое его движение, что испытанные им чувства потрясали Грейсона.

Кейт положила ногу ему на спину, обвила шею руками и страстно поцеловала в ответ.

Когда Кейт стала задыхаться, Грейсон приподнял бедра и погрузился в нее на всю глубину. Кейт вскрикнула в экстазе. Движения Грейсона стали еще быстрее и продолжались до того момента, пока он не содрогнулся и не излился в таком же наслаждении.

Он уронил голову ей на плечо. Ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с силами и поднять голову. Он чувствовал себя совершенно выжатым. Он отвел волосы с глаз Кейт и испытал удовольствие, увидев ее сияющую улыбку. Кейт прижала ладонь к его лицу.

— Я никогда, никогда не была настолько счастлива. Я не знала, что можно получить такое наслаждение. — Она поцеловала его. — Это было изумительно, Грейсон!

Кто эта красавица? Кто эта женщина, которая одной своей улыбкой могла заставить его задохнуться? Он снова поцеловал ее, освободился от ее тела и перекатился на спину. Кейт положила голову и руку ему на грудь.

Так они и лежали несколько минут, пока Грейсон не учуял какой-то странный запах.

— Что-то горит? — спросил он. Кейт громко вскрикнула.

— Ростбиф! — Она попыталась найти что-нибудь из одежды, но отыскала лишь свою рубашку и его сюртук. Набросив это на себя, Кейт бросилась из комнаты.

Грейсон, приподнявшись на локте, чувствовал себя несколько неуверенно. Это была важная ночь, ночь, которая изменила его прежние представления об отношениях с женщинами. Он вошел в царство сладостного наслаждения, которого едва коснулся ранее. Это разительно отличалось от того, что он испытывал с Дианой; а поскольку ему совершенно не хотелось сравнивать их обеих, ему с большим трудом удалось отделаться от этой мысли.

Естественно, это породило у него несколько весьма неудобных вопросов. С Дианой близость была всегда бурной и быстрой, и ему казалось, что они никогда не смогут расслабиться настолько, чтобы насладиться друг другом так полно и безудержно, как это было с Кейт.