мощью и силой, достаточной, чтобы сворачивать горы, оно в то же время было на диво спокойно и невозмутимо. Слон оказался умерен даже в момент наивысшего состояния мает: не совершал ничего чрезмерного без приказания погонщика. Другого звали Саман, и являлся он достойным спутником первого. Плыл же на другом судне с двумя самками. Это стоило увидеть. Множество кораблей разнообразной формы, высота упирающихся в небеса мачт, плеск речных волн, яростный ветер, бег облаков и дождь, грохочущий гром и 88 сверкание молнии образовывали неповторимое и удивительное зрелище. В день михр, 16 тира, Божественного месяца, когда флотилия причалила в Этаве, на Джумне разразилась буря, и множество прибрежных домов оказались затоплены волнами. В день рам в Кальпи сделали остановку; в день аниран, 30 тира, Божественного месяца, в селении Чакур состоялась казнь развращённого брахмана, который по неуёмной похоти соблазнил собственную дочь4. В день шаб Его Величество остановился в Илахабасе (Аллахабаде). В день ормуз, 1 амардада, Божественного месяца, когда он выходил из гавани, река бурлила. Разразился ураган, и одиннадцать кораблей затонули. Оркестр также понёс ущерб, однако оказался спасён Божьей помощью. Поскольку Его Величество пожелал, чтобы багаж (агрук)5 и основной обоз остались в Джаунпуре, Мухасан-хан, управитель того города по указу [Акбара], предоставил повозки для путешествия посуху, но Его Величество не одобрил того, чтоб священные шатры были посланы вперёд без него. Близ Илахабаса от Хан-ханана вернулся Касим Али-хан и удостоился счастья изъявить почтение. Он принёс известия об успехе войска. В сей день Шахиншах вспомнил о Хусейн-хане и спросил, почему тот не участвует в таком удачном походе. Ему ответили, что им овладела ипохондрия (сауда), и он проводит свои дни, нападая на подданных и разоряя крестьян. Его Величество изъявил неудовольствие, услышав подобное известие, однако [в преддверии] великого похода не послал никого, чтобы подвергнуть [Хусейн-хана] наказанию. В день бахман, 2 амардада, Божественного месяца, он установил знамёна в Бенаресе. Река бушевала и в этот день. Особенное ненастье царило возле крепости Чунар, что заставило специалистов в морском деле забить тревогу.

Многие сошли с кораблей и отправились посуху. [Шахиншах] положился на Господа, и продолжил путь на корабле со светлым челом и радостным сердцем, и послал Шер бека Тавачи-баши к Хан-ханану на быстром ялике, чтобы уведомить того об их скором прибытии. В том приятном городе (Бенаресе) он оставался три дня, и в день хирдад бросил якорь у селения Годи — зависимого владения Сай-идпура, в месте, где река Годи6 впадает в Ганг. В тот день великий обоз нагнал царские стяги, и Мирза Юсуф-хан с несколькими военачальниками засвидетельствовал своё почтение.

Хотя Шахиншах, в соответствии со своим обыкновением, внешне постоянно был погружён в великие дела государства, однако верный принципу отрешённости [даже] посреди шумного общества, он неизменно общался с несравненным Господом и ни на миг не прекращал духовного созерцания. Дабы укрепить сию связь и отстранение (парда араи), сладкоголосые, завораживающие сердце певцы наполняли его покои мелодиями, способствующими отрешённости и восторгу. Не однажды в его присутствии Мир Шариф7, брат На-киб-хана, звучным голосом читал [стихи] о духовной любви8, и Его Величество не раз выступал из-за покрова, и выказывал мягкость сердца (риккат мифармуданд), и глаза его увлажнялись. О Аллах! Он, море мудрости и океан познаний, был в силах удержаться от слёз скорби, невзирая на яростные порывы ветра невежества и людское отступничество! Возможно, розовая вода слёз излилась, чтоб обучить каменносердых мирян нежности сердца и смирению. Или же под влиянием духовных явлений он ощутил гнёт золочёных покоев внешнего мира и тем выразил свою скорбь. Или же вследствие своих обширных способностей и безбрежности океана Божественного совершенства счёл собственные духовные сокровища ничтожными и, владея кладезем мудрости, позволил проникнуть сожалению о том, чего сам не достиг!

89

Зову я кормчего Ноева ковчега,

Зову знакомого в доме родича,

Я не Иаков, и никого из близких нет во рву, Но неведомо мне, кого (на помощь) позвать9.

До того как Его Величество покинул столицу, от Хан -хана-на и прочих военачальников приходили донесения, где говорилось о желательности прибытия войска Его Величества к Дткаунпуру, ибо тогда Дауд неизбежно превратится в скитальца глуши погибели. Священные уста — толкователи тайн Господних — изрекли в ответ, что такие просьбы производят не лучшее впечатление, а дичь не будет захвачена, пока хума Его Величества не бросит свою тень на ту область, а сокол его могущества не раскроет крылья в воздухе тех земель. Однако его талант ради наставления слуг желал, чтобы они достигли победы. Поэтому по его приказу корабли направились вверх по реке Годи, чтобы некоторое время простоять в Джаунпуре, и [чтобы] просимое военачальниками и дарованное Двором оставило бы след в [умах] высоких и низких. Соответственно, в день мирдад, 7 амардада, Божественного месяца, стяги удачи остановились в селении Бахирадж, зависимом от парганы Каракат10. В день дибазар, когда они расположились в деревне Яхьяпур11, одной из деревень Джаунпура, от военачальников пришли известия с сообщением, что сложный узел распутать будет нетрудно, если тень Его Величества вскоре упадёт на него. В день азар принцы и дамы отправились в Джаунпур по реке Годи. На Хаким -ал-мулка, Шейх Ахмада, Пх-лас-хана и прочих возложили [почётную] задачу заботиться о них, и Его Величество проследовал в Патну.

90 Благостный Господь! Шахиншах того Века в избытке добро

желательности [стремился] возвеличить труд верных, а несравненный Господь желал, чтоб все великие дела и благородные деяния были исполнены тем кладезем величия, дабы в благородстве его убедились все, а [те] слуги, кто служат ему лишь ради вознаграждения, не имели к нему нареканий! Поэтому для войска та несложная задача оказалась трудной, и [военачальники] оказались вынуждены просить о прибытии самого царя. Его Величество обратился за поддержкой к незримым армиям и приложил свой необозримый талант к завоеванию земель Бенгалии и Бихара. В это время пришли вести о завоевании Бхаккара (Синда). Таинственный разум в ту пору одну радость прибавлял к другой. Во-первых, крепость Бхаккар, которую все завоеватели мира не смогли бы взять с ходу, завоевали заурядные слуги Хедива. Во-вторых, было явлено предзнаменование побед царских слуг, препоясавшихся на завоевание восточных областей.

Хотя даровитые и усердные слуги могут прилагать все; усилия, однако дальновидному мудрецу ведомо, что в разрешении трудностей мира и осуществлении великих замыслов основные результаты представляют собой следствие верных намерений и соответствующих действий повелителей мира. И тот, кто изучит1 знаменитые деяния древности, узнает,