– Нравится. Особенно сейчас, когда мадам рей Брик подключила меня к работе над новым авионом. Но…

– Но?

– Но мне нравилось бы куда больше, если бы… – Ансель замялся, подбирая нужные слова. Если бы ему не приходилось ловить столько косых взглядов? Если бы он не чувствовал себя изгоем? Не сталкивался с таким неприятием? Если бы ему не приходилось постоянно доказывать, что он может справиться с работой не хуже женщин? – Было бы проще, будь мужчина-механикер не такой редкостью, – наконец сказал он и, подумав, добавил: – Впрочем, спасибо мадам рей Брик, иначе мне было бы куда хуже.

– Знаешь, я никогда этого не понимала, – призналась Ника. – Вот взять моего отца. Он мог бы стать замечательным врачом. Но нет, ему не дали даже шанса, ведь джентльменов в медицинские университеты не берут! Я понимаю, если бы он не сдал экзамены, это совсем другое дело. Но если сдал, то почему бы его не принять?

Ансель смотрел на Нику – от возмущения она раскраснелась, голос стал громче, глаза горели. Его всегда завораживали люди, которые страстно во что-то верили. Мия тоже была такой…

– В итоге он всю жизнь и проработал учителем биологии в школе, – продолжала тем временем Ника. – А кто знает, возможно, Империя лишилась в его лице гениального хирурга. Ну и что с того, что мужчин-хирургов никогда не было? Ведь когда-то может появиться первый! И тем, кто появится после него, будет уже легче. Кстати! – подняла палец она. – Очень может быть, что ты – как раз такой первый!

– В каком смысле? – спросил Ансель, пряча улыбку. Ему не столько хотелось услышать ответ, сколько еще немного понаблюдать за такой Никой – воодушевленной, вдохновленной, доказывающей свою правоту.

– В смысле – ты самый первый мужчина-механикер! Да, тебе, конечно, очень нелегко. Но зато подумай о тех, кто пойдет после тебя. Им будет проще, потому что ты уже проложил дорогу. И мужчин-механикеров станет больше!

– Да я прямо герой какой-то получаюсь, – проворчал юноша, стараясь удержать улыбку.

– Ты что, смеешься? – нахмурилась Ника. – А я, между прочим, серьезно! – почти обиделась она.

Тут Ансель не выдержал и рассмеялся – открыто, искренне. Давно у него не было так легко на душе. С тех пор как Мия уехала в столицу.

– Ну, хорошо, уговорила, я герой-первопроходец! – проговорил он сквозь смех.

– Да ну тебя, – в сердцах ткнула его кулаком в плечо Ника, а потом не выдержала и тоже расхохоталась.

* * *

Зоопарк встретил Нику с Анселем потрепанной будкой на входе и несчастным, замерзшим лицом в окошечке.

– Вход для мужчин – семь мэннингов, – шмыгнув, заявило лицо. – А с вас, мадам, два желлинга.

Ника прикинула обменный курс и покачала головой: даже в мэннингах мужчина, получается, все равно переплачивал. И это при том, что в среднем зарплата у мужчин была ниже. Несправедливо получается. Но замерзшее, шмыгающее лицо в будке возле зоопарка принадлежало явно не тому, кому следует предъявлять претензии о несправедливости мироустройства.

Внутри зоопарк был разделен на вольеры и загоны, но почти все они пустовали – холодная погода загнала зверей в укрытия.

– Неужели они и на зиму останутся открыты? – спросила Ника, с жалостью глядя на бурого медведя, который свернулся в клубок в самом углу вольера, под навесом, дававшим хоть какую-то защиту от ветра, и лишь одними глазами следил за посетителями.

– Вообще-то он – дикое животное и должен быть привычен к холодам, – заметил Ансель, но его голосу не хватало убежденности – уж очень несчастным выглядел медведь. – Ладно, пойдем лучше завров найдем, – предложил он.

Завры обнаружились в самом дальнем конце зоопарка. Три странных, ни на кого не похожих животных, они стояли на очень крепких задних конечностях, а их передние лапы, непропорционально крошечные, были прижаты к груди. Массивные хвосты время от времени подергивались, крупные головы немного напоминали ящериные.

В восторге уставившись на невиданных животных, Ника не сразу поняла, что с ними что-то не так. И лишь через некоторое время заметила, что завры выглядят совершенно равнодушными, куда более равнодушными, чем тот же спрятавшийся от непогоды медведь. Присмотревшись, девушка вдруг поняла, что клетки слишком тесны для этих крупных зверей и что у завров почти до основания спилены зубы и сточены когти на лапах, а на грубой коже виднеются следы плохо заживших ран.

– Их били, – тихо сказала она. – Их же били! – уже громче повторила она, оглядываясь на зрителей. – Посмотрите!

Собравшиеся у клеток зрители, поначалу недоуменно косившиеся на взбалмошную девушку, начали приглядываться к диковинным зверям.

– Надо запретить им показывать животных, если они их так мучают! – продолжала возмущаться Ника.

Невысокий коренастый мужчина с коричневым от солнца лицом и ногами колесом, в широкополой шляпе с загнутыми краями подошел в Нике, подхватил ее под руку и зашипел, улыбаясь на публику желтыми от жевания табака зубами:

– Дамочка, перестаньте устраивать истерику! Не нравится – ну и валите отсюда, не распугивайте мне других зрителей. Я не за этим три месяца полоскался на корабле и выблевывал за борт внутренности.

С этими словами мужчина сплюнул на землю.

– Как вы смеете! – возмутилась Ника – и словам, и совершенно неприличному плевку, и тому, что какой-то дикарь из Винландии схватил ее за руку. – Отпустите меня немедленно!

Но кривоногий больно стиснул ей локоть и поволок в сторону, подальше от собравшихся у клеток зрителей.

– Слушай, ты, дурочка малолетняя! Это у вас тут мужчины боятся лишнее слово сказать и мигом выполняют все ваши капризы. Но я из другой страны и порядки у нас другие, наши женщины умеют молчать и знают свое место. И я тебе сейчас покажу, как мы их этому научили!

– Прекратите! – снова потребовала Ника, дернулась, пытаясь вырваться, и, когда это не удалось, ей вдруг стало не на шутку страшно. Никогда прежде она не сталкивалась с тем, чтобы мужчина обращался с ней так неуважительно, чтобы не обращал никакого внимания на ее требование, да еще и применял силу. – Прекратите, а то…

– А то что? – гнусно ухмыльнулся мужчина. – Что ты мне сделаешь?

Дальше все случилось в считаные мгновения, и Ника не сразу поняла, что произошло. Какая-то сила оттащила от нее этого дикаря из Винландии. Раздалось несколько звуков ударов, грязное ругательство и сдавленный стон, и вот уже владелец завров валялся на земле, свернувшись в калачик, а над ним стоял, тяжело дыша, Ансель.

Вокруг собирались зрители.

– Зовите жандармов! – потребовал кто-то из них. – Его надо арестовать!

С последним Ника была совершенно согласна; пусть даже этот дикарь родом из другой страны, это не оправдывает его поступок.

– Держите его, пока он не напал на кого-нибудь еще! – раздался новый возглас, и только тут Ника поняла, что зеваки говорили не о мужчине из Винландии. Они говорили об Анселе!