– Вам действительно наплевать? – наконец тихо спросил он. – Вы готовы на любые средства ради цели?

– А ты у нас, оказывается, чистоплюй… – прищурилась Рина, и в ее глазах сверкнуло что-то, похожее на чувства, а не на расчет. – Ты совсем не против, если мы поможем тебе с твоей Мией, и какие средства мы для этого используем, тебя не волнует. Но как только надо что-то сделать самому – вот тут тебя средства очень даже беспокоят! Ведь так приятно оставаться чистеньким, когда есть кто-то другой, кто сделает за тебя всю грязную работу, да?

Анселю очень не хотелось с ней соглашаться, но он не мог не признать, что в чем-то Рина, безусловно, права. Он был готов принять от либераторов любое содействие, лишь бы это как-то помогло Мие, и то, каким образом они его окажут, юношу и впрямь не волновало.

– Но есть же какие-то границы, за которые нельзя переходить, – тихо сказал он.

– Нет, – отчеканила Рина, глядя Анселю прямо в глаза. – Если твоя цель действительно важна, то нет таких границ. А если границы есть… то, может быть, твоя цель тебе не столь уж и важна.

Ансель даже вздрогнул – слова отдались во всем теле, словно он получил удар в живот. Он был уверен, что ради Мии он готов на все. Но если Рина права, то получается…

Нет! Ансель зажмурился и с силой встряхнул головой, отгоняя сомнения. Нет! Мия для него – важнее жизни.

Сегодняшняя неожиданная встреча в зоопарке вспомнилась так живо, что он снова вздрогнул. Видеть Мию такой было невыносимо!

Ансель стиснул кулаки так сильно, что задрожали руки. Он воспользуется кем угодно, он перешагнет через любого, лишь бы Мия снова стала прежней.

– Да что с тобой сегодня? – услышал он тут голос Вальди. – Ты сам не свой.

Ансель перевел взгляд на юношу. Лысый череп и жутковатые, без бровей и ресниц, глаза Вальди снова напомнили о Мие. Не о той, какой она была, а о той, какая она сейчас.

Что она сейчас.

– Сегодня я встретил Мию…

* * *

– Теперь-то расскажешь, что случилось? – поинтересовалась Агата сквозь воротник теплой вязаной кофты, которую она натягивала через голову.

Ансель ушел всего несколько минут назад и ушел с таким лицом, что девушке даже в голову не пришло шутить над подругой по поводу неожиданного свидания, которое она испортила своим появлением. Ника потерла виски. Голову словно сжимало невидимым обручем. Слишком много эмоций для одного дня: и волшебный, подаривший ей несказанное счастье полет, и предвкушение от того, что увидит диковинных завров, о которых лишь читала в книгах, и неожиданное и, что уж скрывать, изрядно ее испугавшее нападение грубияна из Винландии, и, наконец, эта новость про подругу Анселя…

Кстати, о Мие… Когда Ансель только рассказал ее историю, Нику охватило искреннее сочувствие и желание помочь. Но сейчас, когда эмоции немного утихли, она поняла, что в сердце рядом с соболезнованием и порывом как-то поддержать юношу поселилось еще одно странное чувство. Нахохленное, словно недовольная птица. Ника не хотела даже пытаться понять, что это за чувство и что оно означает. Она подозревала, что ответ ей может очень не понравиться.

Однако сложно убежать от самой себя. И Ника вынуждена была посмотреть этому чувству в лицо. И признать, что ей неприятно. Неприятно от мысли, что Ансель любил эту неизвестную ей Мию. И возможно, до сих пор любит.

«У нас с ним даже свидания не было! Если не считать сегодняшний зоопарк, конечно. И вообще это глупо – ревновать к монкулу!» – сердито выговаривала себе Ника. Но толку было мало. Можно сколько угодно слушать доводы своего разума, но их вовсе не обязательно услышит сердце. А если и услышит, не обязательно с ними согласится. Сердцу доводы разума вообще не авторитет.

«У меня просто нет повода ревновать! – продолжала убеждать себя Ника. – Я его практически не знаю! И какое мне вообще дело до того, что он раньше был влюблен? И в кого…»

– Ника! – вывел ее из задумчивости голос подруги. – Так что все-таки произошло? Что-то не то с полетом?

Ника забралась с ногами на кровать, укрылась лоскутным одеялом и рассказала про все: и про зоопарк, и про нападение… и про Мию.

Агата слушала не перебивая, но когда Ника начала рассказывать про подругу Анселя, схватила карандаш и стала в нетерпении его грызть.

– Ничего себе совпадение! – воскликнула она, едва Ника закончила. – Я сегодня целый день провела в худших кварталах города, собирала материалы для репортажа, общалась с семьями тех, кого приговорили к обращению в монкулов… И у меня нарисовалась просто удивительная картина! В последние годы ни один из отбывших срок не вернулся, представляешь? Кто-то будто бы уехал в провинцию и оставил близким прощальное письмо, кто-то якобы погиб во время отбывания срока, кто-то просто пропал…

Слова Агаты повисли в комнате.

– Ты думаешь… – начала было Ника и не договорила: появившееся подозрение было слишком страшным, чтобы его озвучить. – Ты думаешь, их не отпускают? – шепотом спросила она. – Так и заставляют работать до бесконечности? Но почему?

Агата вскочила с кровати и принялась возбужденно кружить по комнате, взмахивая зажатым в руке карандашом словно оружием.

– У меня несколько версий. Судя по всему, раньше монкулам все-таки возвращали сознание. Я даже переговорила с одним стариком, который рассказал мне, что был монкулом и после отбывания срока благополучно получил свое сознание обратно. Но создается впечатление, что несколько лет назад монкулов просто перестали обращать обратно в людей. Я не нашла ни одного бывшего монкула, который бы отбыл срок в течение последних лет десяти – пятнадцати.

– Но почему? – воскликнула Ника.

– Сама бы хотела это узнать, – хмыкнула Агата. – Если раньше делали, а потом перестали, значит, должна быть причина, так? – принялась рассуждать она. – Возможно, Империи сейчас очень не хватает рабочих рук. Взять хоть строительство железной дороги через Облачные горы. Это же колоссальный проект, там нужны тысячи рабочих! А может, монкулы не доживают до конца своего срока, потому что их так сильно эксплуатируют. Ты ведь сама видела: их выгоняют на работы и в холод, и в ливень, а они, пусть и монкулы, все равно люди – наверняка так же простужаются и болеют.

– Но ведь так делали и раньше, – заметила Ника. – И в холод, и в ливень…

– Да, – согласилась Агата – И потому у меня есть еще одна версия. Может, в механизме обратного обращения случился какой-то сбой, и людям больше не возвращается их прежнее сознание? Может, у них резко меняется характер. Появляются другие привычки, другие предпочтения… Или они просто не помнят своего прошлого… Или монкулов вообще почему-то больше не могут сделать обратно людьми…

– Ну, это уж как-то слишком! – покачала головой Ника.

– Слишком или нет, но я тебе вот еще что скажу, – торжественным тоном сообщила Агата. – Если я смогу внятно изложить все эти версии, да еще и подкрепить их теми сведениями, которые я сегодня добыла, то у меня получится не репортаж, а настоящая сенсация. После нее и «Пост», и «Хроники» будут умолять меня работать на них! – не без удовольствия добавила она, мысленно во всех деталях представив себе эту прекрасную картину.