– Простите, Ваше Величество, но отчетам я более не верю.

Алукард зло сузил глаза и зловеще произнес:

– Тебе не понравятся способы моего допроса.

– Плевать, – упрямо тряхнула я головой. – Я должна знать. Это и меня касается!

– Учти, ты сама этого захотела… – тихим голосом, обещающим ужасы, произнес Алукард и посмотрел на Дорина. – Начнем.

***

– Может, уже прекратишь мельтешить? У меня от тебя в глазах рябит, – пожаловалась императрица и страдальчески поморщилась.

– Мои извинения, Ваше Величество, – вежливо произнесла я и заставила себя сесть, в нетерпении поглядывая на дверь, в надежде, что придет Дорин и внесет ясности в происходящее на допросе. Проблема в том, что Гилмер согласился добровольно сотрудничать, но с условием – чтобы меня при разговоре не было. Стоит ли говорить, что Алукард указал мне на дверь в ту же секунду? Как итог я уже битый час хожу из угла в угол в гостиной императорских покоев, а Стефэния выполняет функции моего стража, пока Дорин и Алукард заняты делом.

– Чего ты так нервничаешь? – недовольно поинтересовалась вампирша. – Боишься пропустить самое интересное? Так его не будет, если этот человек сам все расскажет. Алукард в этом плане до жути щепетильный и принципиальный. Одно сплошное позорище, а не вампир, – проворчала она.

– Почему вы так плохо отзываетесь о нем? – неожиданно задала я вопрос, вдруг поняв, что меня это оскорбляет. При разговорах с Алукардом, я не помню ни одного случая, когда он нелицеприятно отзывался о супруге. Либо с безразличной снисходительностью, либо вообще никак. Стефэния же при каждом удобном случае старается его унизить. И хорошо, если только при мне, а не при других.

Мой вопрос, кажется, удивил вампиршу, и она недовольно сверкнула глазами в мою сторону. Когда я приготовилась, что меня попросят закрыть рот и не бесить, с большим удивлением отметила, как Стефэния озадаченно нахмурилась, поджала губы и посмотрела в пол, прежде чем ответить:

– Быть может, я пытаюсь таким образом убедить себя в никчемности этого мужчины.

– Что? – не смогла я сдержать изумленного выражения на лице. Стефа усмехнулась, но с пояснениями не спешила. Постучала ноготками по резному, деревянному подлокотнику кресла, в котором сидела, а после строго посмотрела на меня и потребовала:

– Я не хочу, чтобы кто-то еще узнал о том, что я тебе расскажу. Тем более Алукард.

– Если это знание не повлияет на судьбу моего народа – я буду молчать, – честно призналась я.

– Тогда все в порядке, – снисходительно фыркнула она и коротко осмотрела меня. – Мы с тобой похожи, прелесть моя.

– Например? – нахмурилась я, так как никаких общих черт за нами не наблюдала.

– Мы обе в свое время разочаровались в мужчинах. Только если они вызывают у меня брезгливость, тебя они пугают, – произнесла она, а я озадаченно промолчала, внимательно разглядывая лицо девушки, в чьих глазах стояла застарелая тоска. – С тех пор  прошло много времени, но только брат не вызывал у меня негативных эмоций. Дорин оказался единственным, кого я не призирала за его половую принадлежность. Так я думала, пока не встретила Алукарда, – произнесла она и снова усмехнулась. – Первое время он олицетворял все, что ненавидела в мужчинах: сильный, уверенный, беспринципный, готовый идти по головам ради своей цели. Одно то, что с помощью моего клана он сверг своего родного отца, уже говорило мне о многом. Но проходили годы, а ненавидеть его становилось все сложнее. Порой мне приходится напоминать себе причины для моей неприязни, но с каждым разом даже я понимаю, что ни больше надуманные.

– Вы любите его? – осторожно поинтересовалась я, никак не ожидавшая, что откровения Стефы приведут к подобным открытиям.

– Люблю? – переспросила вампирша и язвительно засмеялась. – Ты плохо слушала меня, Софи, – снисходительно улыбнулась девушка. – Я сказала, что перестала его ненавидеть только за его принадлежность к роду мужскому. Но любовь к мужчине… это совсем не то, на что я теперь способна.

– Допустим, вы его не ненавидите. Но зачем продолжаете идти с ним на конфликты? Вы постоянно придираетесь к нему, его жизни, решениям, даже к выбору любовницы, хотя он не воспринимается вами как любовник, ведь так?

– Верно, как любовник он меня не интересует. Но меня бесит, что он воспринимает меня как рудимент. С самого начала ему все равно на меня. Да, он благородно смирился с тем, что постель мы с ним не разделим, и никогда на этом не настаивал, как и на необходимости наследника, хотя много раз мог обзавестись им, потребовав от меня на законном праве, или, что проще, от одной из любовниц. И это бесит еще больше, – вдруг прорычала она.

– Алукард интересен вам как друг? – предположила я.

– Я не уверена. Во многом мы с ним остаемся несогласными. Разве может дружба образоваться на этой почве? Он до сих пор непонятен мне, как и его взгляды на жизнь. Слишком глубоко во мне сидит воспитание. Но при этом, он не может не вызывать моего уважения, при том, что просто игнорирует мое присутствие.

– Быть может, вы как раз хотите его понять, так как он становится вам дорог. Пусть как друг. Он достойный мужчина.

– Но ты его боишься, – язвительно заметила Стефа.

– Я всех мужчин боюсь, – с горькой усмешкой произнесла я.

– Только это останавливает тебя, чтобы стать его любовницей? – заинтересовалась она, а я почувствовала, как краска стыда заливает мое лицо. – А что такого? – участливо подняла она брови. – Ты воспитана на любви исключительно к мужчинам, Алукард, несмотря на его расовую принадлежность, как ты сама заметила – достойный экземпляр. Да и в тебе он заинтересован, что трудно не заметить.

– С чего вы это взяли? – нервно поинтересовалась я.

– Я замужем за ним восемь лет, прелесть моя, – снисходительно улыбнулась Стефэния. – За эти годы я наблюдала за сменой его любовниц, которых, кстати, было не так много. Сомневаюсь, что дело в его постоянстве, вероятно, ему просто лень искать новые грелки в постель, потому Эминеску до сих пор занимает роль фаворитки. И когда появлялись спорные вопросы, относительно наших с ним предпочтений, он всегда был готов мне уступить. Но не в случае с тобой. А еще я вижу, как он на тебя смотрит.

– Боюсь, вы заблуждаетесь, Стефа, – попыталась я переубедить девушку, но добилась лишь ироничной ухмылки. – Его Величество не предпринимал никаких попыток соблазнить меня. Я не интересна ему. Он просто не хочет допустить возобновления войны.

– Убеждай себя, если тебе так будет удобнее. Но, по своему опыту говорю, ничего хорошего тебе это не принесет.

– В любом случае, это ничего не меняет. Даже если бы я спокойно относилась к мужчинам, я бы не стала делить постель с тем, кого не люблю, – гордо произнесла я.

– О, мы вернулись к теме достойных мужчин и любви! – язвительно фыркнула Стефэния. – Ну, допустим. Давай порассуждаем о любви, если ты так хочешь, – великодушно кивнула она. – Слышала, ты любишь старшего принца Тристана? – я промолчала. – Позволь узнать, за что ты его полюбила? Скажешь, он достойный мужчина? – подняла она брови и внимательно посмотрела на меня. Я уверенно кивнула. – Позволь с тобой не согласиться. Судя по моим сведениям, Тристан может быть достойным воином, правителем, но никак не мужчиной.