— Шпиона? — побледнела Анна. — Вы шутите?! Не вы ли все это устроили, а теперь прикидываетесь невинной и ни к чему не причастной?

— Еще раз повторяю вам: я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнула Ольга, проявляя уже заметное раздражение. — Если вы думали разыскать своего сбежавшего муженька, то пришли не по адресу. Если же вы полагали найти здесь шпиона, чтобы о чем-то предупредить его или передать сообщение, то тоже прогадали. Впрочем, если вдруг откроется, что таковой существует на самом деле, мои друзья, уверена, будут вам бесконечно благодарны за эту невольную помощь.

— Помощь?! — Анна еле держалась на ногах.

Калиновская и прежде не отличалась добротой, но время сделало ее еще более жестокой и коварной. И Анна на какой-то миг растерялась — не поставила ли она своим приездом и настойчивостью в разговоре с Ольгой жизнь Владимира под еще большую угрозу? И есть ли у нее теперь шанс добиться от Калиновской хоть какой-нибудь правды, и не окажутся ли ее надежды на встречу с мужем бесполезными?

— Советую вам как можно быстрее покинуть наш лагерь, мадам Жерар, или как вас там — мадам Корф, — торжествующе произнесла Ольга. Она была довольна: ей удалось внушить Анне сомнения в правильности ее действий. — Я не стану вам в том препятствовать и, помня о нашем прежнем знакомстве, забуду о всех тех глупостях, что вы сейчас наговорили, обвинив меня в похищении человека и заговоре. Вам будет позволено уехать, и желательно — немедля. Мое слово много значит для этих людей.

— Даже если оно — ложь? — не удержалась от язвительной реплики Анна.

Она отступала, но это было вполне почетное поражение — противник играл на своем поле и пользовался всеми выгодами положения.

— Не стоит все начинать заново, — злобно бросила Ольга. — В следующий раз я могу оказаться не столь терпеливой. Уезжайте и не смейте больше становиться у меня на пути! Новая встреча может закончиться для вас более плачевно. А заодно и для того, кого вы ищете.

— Так все-таки он здесь?! — вскричала Анна.

Калиновская случайно проговорилась, и теперь у Анны не оставалось никаких сомнений — Владимир где-то рядом, и они должны, они просто обязаны встретиться! И как можно скорее!

— Будем считать, что вы этого не произносили, а я — не слышала. — Ольга с ненавистью взглянула на Анну. — Вы знаете, что должны сделать, а я постараюсь пока не делать ничего. В противном случае вас ожидают серьезные неприятности. Да вы и сами должны понимать: время сейчас тревожное, военное, и у революции нет возможности слишком долго разбираться, кто прав, кто виноват. Так что поторопитесь с выводами.

— Спасибо, — тихо сказала Анна, — я уже узнала все, ради чего приехала сюда.

Ольга бросила на нее такой взгляд, как будто пыталась проникнуть в самую глубину ее сознания и понять, что та имела в виду, произнося эти слова, но Анна смотрела на Калиновскую открыто и с той наивностью, которая даже не предполагает подвоха. Ольга недовольно скривилась, не догадываясь, как ей стоит относиться к неожиданной уступчивости Анны, но, в конце концов, посчитала, что сказала и так слишком много и была в своих доказательствах убедительна. По крайней мере, для того, чтобы даже такая дура, как эта певичка, сообразила, что пани Ванда не шутит, и ее угрозы — не пустая болтовня светской дамочки…

— Что случилось?! — воскликнул Энрике, вбегая в комнату через какое-то время после ухода Калиновской. — Синьора Ванда велела мне немедленно отвезти вас в соседнюю деревню, откуда вы сами сумеете добраться до побережья. Она сказала, вы очень спешите, и вас не следует дольше задерживать здесь.

Анна улыбнулась.

— Значит, я не ошиблась — он слишком близко, и пани Ванда всерьез опасается, что мы встретимся.

— Вы говорите о своем муже? — догадался Энрике, и по его лицу пробежало облачко досады, подогреваемой ревностью.

— Энрике, — ласково сказала Анна, — разве мы не условились с вами, что эта тема не подлежит обсуждению? И разве вы не поклялись мне, что не станете считать мое замужество препятствием на пути ваших чувств, тем более что я не разделяю их в той мере, на какую вы рассчитываете?

— Да, конечно, — кивнул Энрике, отводя взгляд, — но… мне показалось, ваш разговор с синьорой Вандой не дал результатов.

— Не в том смысле, какой вы подразумеваете, мой друг, — пояснила Анна, — и даже наоборот. Теперь я еще сильнее, чем до приезда в Италию, уверена в том, что мой муж где-то здесь, что он рядом. Но, боюсь, если я решусь предпринять сейчас еще одну попытку увидеться с ним, эта женщина совершит что-то страшное.

— Если синьора Ванда задумает выступить против вас, она рискует обрести в моем лице не союзника, а врага! — горячо воскликнул Энрике.

— Нет-нет, я не желала бы, чтобы вы пострадали, — тотчас остудила его пыл Анна. — Но ваша помощь мне действительно понадобится.

— Скажите, что я должен сделать? — с готовностью откликнулся Энрике.

— Наверное, мне стоит сейчас уехать, — Анна говорила медленно, словно раздумывая, какой ход предпринять. — Думаю, мне следует усыпить бдительность пани Ванды, чтобы ее на какое-то время перестала интересовать моя персона и то, ради чего я приехала. Пусть она считает, что я сдалась и покидаю Италию. Вы проводите меня в соседнюю деревню и потом, прошу вас, разыщите пана Янека и убедите его встретиться со мной.

— А если он откажется? — засомневался Энрике.

— Отдайте ему это. — Анна вынула из ридикюля миниатюру-портрет Корфа, с которой не расставалась, и протянула Энрике. — Моя сестра нарисовала портрет Владимира, моего супруга, когда ему исполнилось тридцать.

— Это он! — прошептал Энрике. — Это синьор Янек, я несколько раз встречался с ним. Вы говорили правду.

— Рада, что вы поверили мне, — кивнула Анна. — Вы сделаете то, о чем я прошу вас?

— Я сделал бы это и без дополнительных доказательств вашей честности, — прошептал Энрике. — Я и так верю вам беспрекословно, вы просто не можете говорить неправду, вы — ангел, сошедший с небес. И я приму, как данность, все, что вы говорите, и исполню с усердием все, о чем вы просите. Распоряжайтесь мною в полной мере, приказывайте мне.

— Милый Энрике! — Анна с благодарностью взглянула на него, ее глаза лучились удивительным теплым светом. — Я могу только умолять вас о помощи и не смею неволить вас приказом. Но здесь вы — единственный, на кого мне стоит надеяться, и вы — благородны, вы — порядочный человек. Я принимаю вашу помощь, как дар дружбы, и надеюсь, что это чувство окажется в вас сильнее страсти, даже искренней.

— Вы, конечно, способны убедить меня в том, что любить надо лишь то, чем реально обладаешь, — покачал головой юный упрямец, — но все равно вам не заставить меня вычеркнуть вас из моего сердца. Вы — навсегда в нем, но я не стану докучать вам своими притязаниями на ответное чувство. Давайте забудем наши разногласия в этом вопросе и еще раз обсудим все детали вашего плана…

Анна была уверена, что Ольга примет ее отъезд за чистую монету. И, прежде всего, потому, что сама наверняка повела бы себя точно так же — отступила под натиском угроз более сильного противника и не стала подвергать свою жизнь смертельной опасности. Конечно, время изменило Калиновскую — налет придворного жеманства и романтических иллюзий облетел, как яблоневый цвет. Нынешняя Ольга была по-настоящему опасна, и Анна убедилась в том, что слова о ней, сказанные Энрике, были не просто правдой, а только в малой степени отражали истинную суть существа, в которое превратилась бывшая фрейлина русского императорского двора.