— А я могу не вынести? — удивилась Клэр, пряча, однако глаза. Ей было все равно, что говорить, и все равно, чем станет пугать ее Данкан, лишь бы не выпалить слишком быстро поспешное «да». Разве страшен ей какой-то страстоцвет, если она выносит жесточайшие муки во время приступов?

— Кто знает, — произнес Данкан задумчиво.

— Данкан, — произнесла Клэр, поднимая взгляд мужчину. Глаза ее были растерянные и немного напуганные, о самой их глубине притаилась такая жгучая надежда, такая, что ее невозможно было не заметить. — Данкан, но я же человек. А ты — Дракон, — Клэр в изумлении покачала головой, понимая, кто предлагает ей — бывшей рабыне, — связать судьбу со своею судьбой. — Аристократ. А я дикарка; разбойница, — губы ее предательски дрогнули, и Данкан едва успел поцеловать ее, иначе с ее ресниц скатилась бы слеза. — Да еще и порченая; я ведь не излечилась, Данкан, приступы по прежнему терзают меня, и я… я никогда не смогу родить тебе детей.

— Ты же сказала, — произнес Данкан, сощурив глаза, — что тебе хорошо со мной. Болезнь уходит.

— Это так, но…

— Значит, и впредь будет так! — жестко перебил он Клэр. — И мое предложение выкупить Сорочье Яйцо для тебя в силе. Оно излечит от любой болезни и сделает тебя… моей самкой. Так ты согласна отведать страстоцвета?

— Ты пугаешь меня, Данкан.

— Тебя может что-то напугать? — вкрадчиво произнес Дракон, улыбаясь.

— Но ты сказал — выдержу ли я… — слабо отнекивалась Клэр.

— Страстоцвет — это афродизиак, — коварно шепнул ей на ушко Данкан с такой страстью, что Клэр вздрогнула и покраснела, затрепетав в его руках, вкрадчиво и нежно обнявших ее тело. — Он заставит твое сердце биться неистово, сильно, и желать так, как никогда и никого не желала. И меня… меня заставит тоже. Так ты согласна?

— Как это будет? — так же тихо шепнула испуганная Клэр. Она приникла к Данкану, вся дрожа, прижалась, словно ища спасения от чего-то неведомого, опасного, страшного, и он усмехнулся, удобно усевшись и устраивая девушку у себя на коленях.

— Это будет красиво, — шепнул он, чуть коснувшись ее лба губами.

* * *

Аромат загадочного волшебного цветка, принесенной ветром откуда-то с севера, сделал Данкана чересчур оживленным. Никто, кроме Дракона, не ощущал зова этого растения, а он… Казалось, для Данкана весь воздух был пропитан влекущим ароматом. Дракон чувствовал его мельчайшее проявление. Шелковым сладкий шлейфом пролетающий над морем ветер накрывал корабль, и Данкан, сверяясь с картами, чуть посмеивался, пытаясь нетерпеливо высмотреть в море острова, откуда волшебный аромат манил его.

Клэр было не по себе.

Она никак не могла привыкнуть к мысли, что Данкан сделал ей предложение — и что ему не терпится назвать ее своей женой и ввести в свою семью так, как это делали его предки на протяжении многих сотен лет. Она давно жила с мыслью, что из-за своей странной болезни на всю свою жизнь останется одинокой. Клеймо порченой, юродивой, которым она сама себя наградила, жгло ее душу всю ее жизнь. И вдруг…

Поглядывая на возбужденного, радостного Данкана, Клэр чувствовала, что просто падает в пропасть, в неизвестность, и будущее страшило ее как никогда. Больше мыслей о гнетущем одиночестве, больше страха за свою жизнь ее теперь пугала перспектива потерять Данкана.

Он ведь не видел ее приступа. Он не представляет себе, что это такое. Он не знает, как отвратительно она выглядит а момента своей болезни. А если увидит? Если почувствует к ней омерзение? Клэр прижимала ладони к пылающими щекам, на глаза ее наворачивались слезы. Этих "если" с каждым мигом становилось все больше, и Клэр понимала, что с самого начала надо было отказаться, отступить, как всегда небрежно и насмешливо бросив: "Свадьба? Зачем это пирату?". Но она не смогла; что-то внутри нее дрогнуло, проклятая надежда, хрупкий маленький огонек, оказалась сильнее голоса разума, и Клэр сказала "да". Прошептала, выдохнула тихо, нежнее сонного вздоха, но он расслышал и выпил с поцелуем ее согласие. Проклятая, глупая надежда! Она вцепилась своими хрупкими ручками за эту соломинку, за призрачную тень невозможного, невероятного счастья, и Клэр не нашла в себе сил победить это смешное, недопустимое чувство! Надежда и вера…

Данкан сказал, что вылечит ее. В его голосе было столько уверенности и любви, что Клэр поверила ему. Он сделает это. Он сможет. Чтобы боль больше не терзала ее тело и не ломала ее душу, превращая в безумного зверя. Данкан все исправит. Если бы не боль, если бы не страх Клэр и не отчаяние в ее глазах, когда она говорила о своем недуге, Данкан оставил бы все, как есть. Ее болезнь ведь не напоминала о себе, когда они были вместе?

Он, избалованный и пресыщенный женским вниманием, не считал ее юродивой; странно. Его влечение к ней было сильнее гласа разума. Сильнее всего на свете. И потому, даже ценой задержки в пути — им пришлось немного изменить маршрут, чтобы попасть на тот остров, с которого доносился влекущий Данкана аромат, — он решил провести ритуал.

— Что-нибудь нужно? — робко спросила Клэр. — Как я должна… Подготовиться?

Она указала на свои сапоги, на свой привычный пиратский костюм, к которому привыкла и носила его так, словно он был ее второй кожей.

Данкан с нежностью смотрел в лицо своей невесты, такое непривычно кроткое и даже чуточку напуганное, и улыбка трогала его губы.

— От тебя нужно только одно — любить меня, — серьезно ответил он. — Это правда. Если ты не любишь меня… Если в своем сердце ты не хочешь этого, страстоцвет не поможет. Он не сможет разжечь в твоем теле страсть. И это будет самым верным отказом.

— Ох, нет, что ты!

Клэр бросилась ему на шею, приникла всем телом, зажмурилась, чтобы скрыть свой страх.

— Я хочу этого больше всего на свете! — прошептала она. — И больше всего на свете боюсь, что этого расхочешь ты…

— Глупая, — серьезно, с ноткой горькой нежности произнес Данкан, целуя ее в макушку, в гладкие волосы, пахнущие морем. — Я не затевал бы всего этого, если б всего лишь сомневался. Если б я не хотел этого — я бы не почуял страстоцвет. Многие годы я жил, не ощущая этого аромата. Сейчас же все иначе. Страстоцвет сказал мне, что мое чувство настоящее. Ты — моя. Я не захочу больше никого и никогда.

— Ты правда выгнал всех… Всех девушек с корабля? — шепнула Клэр, и Данкан тихо рассмеялся, услышав в ее голосе нотки ревности.

— Правда, — шепнул он. — Разве ты не заметила — я все свое время провожу с тобой? Никто, кроме тебя, не касается меня. Не расчесывает волос. Не полирует ногтей; от меня даже не пахнет никем, кроме тебя. Ветер вымыл из моей одежды все чужие запахи.

Клэр ничего не ответила на это; лишь сильнее прижалась к нему, едва переводя дух от нахлынувшего на нее счастья.

— Я хочу платье, — сказала она вдруг застенчиво. — Может, это и не обязательно, но и для меня это будет особенный день. Я хочу быть красивой.