Короче, Бирбаумер и его коллектив разрабатывают компьютер, который анализирует электроэнцефалограммы, электросигналы, которые генерирует мозг, когда мы думаем. А поскольку мы думаем постоянно, даже во сне, количество таких данных огромно. Бирбаумер хочет вычленить из них мысль, которую мы хотим передать. Если от нас оставить только мозг, то мы не сможем донести свою мысль. Как мы это сделаем, если мы не будем способны ни говорить, ни жестикулировать, ни даже моргнуть веком, утвердительно или отрицательно отвечая на поставленный вопрос. Вот именно такими людьми и занимается Бирбаумер. Людьми, у которых остался только мыслящий мозг, но теоретически у них нет тела, которое помогло бы эти мысли преобразовать в информацию. Теоретически, потому что практически оно есть, но в силу разных причин оно не реагирует на сигналы из мозга. Не работает гортань, не подчиняется язык, не двигаются ни руки, ни ноги, ни веки, ни глазные яблоки. Не движется ничего, что приводят в движение мускулы. Потому что к этим мышцам не проходят сигналы из мозга. Одной из причин такого развития событий может стать болезнь, известная под аббревиатурой ASL (Amyotrophe Lateralsklerose). Этим больна пациентка LK (так зашифровал ее Бирбаумер на лекции). Этой же болезнью страдает современный гений физики (Ньютон и Эйнштейн в одном лице) Стивен Хокинг, способный представить себе и описать уравнениями восьмимерную Вселенную и не исключить Бога из теории возникновения Вселенной. Но о нем Бирбаумер вспомнил лишь между прочим. Главным образом он занимался пациенткой LK. В конце 2005 года она произнесла последнее слово, потом она не могла без специальных аппаратов ни дышать, ни принимать пищу. Пока она еще может остатками сил в правой руке управлять джойстиком компьютера. С его помощью она посылает на монитор слово «разговор». И разговаривает, набирая букву за буквой. Но уже через несколько месяцев ее правая рука больше не будет принадлежать ей. Пациентка перестанет улыбаться. Потом она перестанет двигать веками. Сейчас она готовится к окончательному уходу. Через несколько месяцев от нее останется только мозг. И только из него можно будет выудить то, что она захочет передать людям. Например, что видит свою доченьку, стоящую рядом с ее постелью, что она любит ее и ждет каждый день. Вот к этому и готовится LK. Раз в неделю к ней приходят сотрудники Бирбаумера, подсоединяют электронные приборы, покрывают ее бритую голову датчиками, включают усиление и считывают с энцефалограммы пики. Эти пики сигналов ее мозга передвигают курсор, указывающий на буквы из алфавита. LK «произносит» буквы — перемещая курсор — и складывает их в слова одной лишь силой мысли. Иногда это удается на все сто процентов, иногда только на семьдесят. Все зависит от того, насколько она сконцентрирована. LK не хочет сильно зависеть от своего самочувствия. Поэтому, понимая, что через несколько месяцев она замолкнет навсегда, она передала через компьютер сообщение, что согласна на введение в свой мозг электродов. Тогда сигнал будет гораздо сильнее, чем от датчиков, размещенных на коже головы. LK попросила ввести ей электроды немедленно. Лучше всего завтра же, в день ее рождения. Чтобы присутствовать в этом мире не только в виде фиксируемых самописцами графиков альфа- и гамма-волн ее мозга. Бирбаумер утверждает, что тогда LK сможет «относительно беспроблемно общаться с миром, правда не очень быстро, по слову в минуту». Но ведь у LK будет масса времени. Кроме того, она вскоре привыкнет к этому. И ее дочь тоже. Даже одним словом можно сказать много. Даже если этого слова надо ждать минуту. Некоторым приходится ждать главных слов целую жизнь. А кроме того, скоро компьютеры станут гораздо более быстрыми, а программы более совершенными. И тогда время ожидания слова можно будет сократить до полуминуты.

Я слушал эту лекцию затаив дыхание. Бирбаумер рассказывал об этом как о своем очередном проекте. С научной сдержанностью. Без эмоций. Профессионально и сухо. Мне представлялось, что ему это дается с трудом. В особенности этот холод и невозмутимость, когда он описывал «случай пациентки LK». Профессор Бирбаумер не может быть равнодушным к ней. И он на самом деле неравнодушен. Порой это можно было прочувствовать в его речи. Так, с какого-то момента «пациентка LK» стала «Лианой», а потом и «моей Лианой». Мне это было понятно. Я ведь тоже о своих проектах говорю «мои» и тоже даю им имена. Здесь я чувствовал какое-то родство душ. Но куда моим проектам до того, что делает Бирбаумер. Он восхитил меня своей страстью и своим умом.

Вот такое научное сообщение сделал очень умный профессор Бирбаумер. Помню, как-то раз ты написала мне: «Чтобы внести ясность, на сей раз мы говорим о жизни, а не о науке». Ты наверняка хотела дать мне понять, что это две разные вещи. И что я здесь сижу и теоретизирую (ты это ведь хотела мне сказать?). Сегодня на лекции в Тюбингенском университете я понял, что они (наука и жизнь) вовсе не так уж и далеки друг от друга. Во всяком случае для пациентки LK и ее дочки…

ЯЛ, Тюбинген

Легница, вечер

Януш,

ты в очередной раз ссылаешься на читателей. Зачем? Они и так тебя любят. У меня нет шансов. А если так пойдет и дальше, то наша книга будет называться «Суши». Не могу согласиться с тем, что проблема, касающаяся миллионов, тривиальна. Значит, тебя все-таки не убеждает факт, что статистические пять миллионов одиночек в Польше не могут быть декадентами. А что касается меня, то скажу одно: у меня, в отличие от тебя, нет какой-то своей модели одиночки. А тот тип, который предположительно может меня заинтересовать, я буду оценивать с помощью журналистских приемов, а не руководствуясь субъективным мнением. Ни в коем случае не личным. Поэтому, с твоего позволения, я еще немного порассуждаю на эту тему. На этот раз я присмотрюсь к одиноким мужчинам. Заранее обмолвлюсь, что в их случае холостяцкий период в жизни обычно кратковременное явление, он имеет мало общего с принципиальным, запланированным одиночеством. В мужском одиночестве или во временном периоде холостяцкой жизни речь, как правило, не идет о сохранении духовного одиночества, скорее об обычном эгоизме, жизненном комфорте, неумении и нежелании делить свою жизнь с другим человеком. В жизни холостяков редко случаются одинокие ночи, но счетами в банке они не делятся и домашнее хозяйство ведут самостоятельно. Мужчины, отказывающиеся жениться, не мечтают о завтраке с женой и живут, руководствуясь поговоркой «И рыбку съесть, и на елку залезть». Это вполне выполнимо благодаря общедоступности «удовольствий» на рынке. Кто этот холостяк, деловито и осмотрительно выстраивающий свои отношения с подкарауливающими его опасностями, а именно свободными женщинами, которые мечтают избавиться от этой своей свободы? Полагаю, он, к сожалению, не из тех, кто готов бороться за «нашу и вашу свободу»[60], и, видимо, поэтому в нем так мало от героя из женских грез. Например, эпохи романтизма. Спрос на таких мужчин на рынке женских приоритетов резко снижается. Все больше женщин уже не обманываются, они знают, что мужчина скорее помешает им в самосовершенствовании и обретении самостоятельности, чем поможет. Слышал ли ты о термине «sils», который недавно появился в Америке: single income, love seeking[61]. Бизнес есть бизнес. Как оказывается, в любви тоже. А пока мир заполнен гротескными парнями, давно уже выросшими из коротких штанишек, и считающими что им так многое позволено, что они могут сколь угодно долго безнаказанно предаваться удовольствиям. При этом они не замечают, что, несмотря на их привлекательную внешность, обаяние зрелого мужчины обладает еще большей силой. Женщинам, их незамужним подругам, не хочется тратить время на неуверенного в себе парня, не знающего, кто он — мачо или скорее мальчик. Латинский любовник или напичканный витаминами маменькин сыночек без даты рождения, который ищет для себя поддержку в терминологии. Ведь он одиночка — король жизни, который, вместо того чтобы работать и содержать дом и семью, хранит в своем холодильнике артишоки (только не пиши, пожалуйста, что не все знают, что такое артишоки), причем достиг совершенства в укладывании их по размеру и в расстановке бутылок с минеральной водой по цвету их этикеток. Одиночество в смысле экзистенциальных размышлений ему совершенно чуждо, но отсутствие взаимности действует на него как афродизиак. Ужасно. А возвращаясь на немецкую почву, замечу, что еще несколько лет назад в Висбадене на первой ярмарке для одиноких людей были предложены сотни предметов, предназначенных скрасить вечера выбравшим такую жизнь по собственному желанию. Витрины ломились от изобилия изделий с любовными признаниями, плюшевых игрушек для обнимания, камер, действующих как сауна и массажный кабинет. Последние стоили свыше трех тысяч евро. Но, несмотря на это, почти 70 % опрошенных женщин, посетивших выставку-ярмарку, признались, что если бы у них были такие деньги, то они предпочли бы это оборудование ночи, проведенной с мужчиной своей мечты. А это кое-что значит. Возможно, среди них не было одиночек, одни лишь счастливые замужние женщины.