похоронах. Для дочки мама уехала очень надолго. Господи… как мне с этим дальше жить? Как ей потом сказать правду?

И что мне надо было ответить на этот вопрос? Или ответа и не требовалось, просто убитому горем отцу нужно кому-то выговориться. Стараясь не поддаваться эмоциям, я коротко и сухо ответила:

– Василий, я скоро буду у вас.

* * *

– Вы дома один? – уточнила я сразу с порога, как только оказалась в его квартире.

– Да.

– Мансур с Аленкой все еще гуляют?

– Да, он звонил мне недавно. Отчитался, так сказать. Аленка веселая, улыбается… Он мороженым ее накормил, лишь бы горло у нее не заболело. Сейчас они в центральном парке, там зайдут в кафе, Аленке обязательно надо будет покушать горячего бульона.

– И почему именно с вашим водителем? – в очередной раз спросила я. – Может, с няней женского пола ей было бы все же комфортней. Простите, конечно, это не мое дело, но…

– Он умеет ее успокаивать. Не знаю, как это у него получается, но даже со мной она так спокойно себя не ведет. Она… как бы это мягко сказать… не слушается меня, словно опасается. А Мансура слушается, за руку его держит постоянно. Может, потому, что он рос в многодетной семье. Своих детей у него нет, но он вырастил младшего брата и сестренку. Опыт, как говорится, есть, поэтому он легко находит общий язык с детьми.

Ох уж этот бородатый нянь, в очередной раз подумала я. Интересно, и где это Стрельников сумел найти такого универсального водителя, который еще и с ребенком нянчится.

Странно, что этот интересный универсальный мужчина так до сих пор мне и не позвонил? Неужели я ему больше не интересна как женщина? Не могу сказать, что меня это сильно задевало, но все же было любопытно: почему? И со своей стороны не могу сказать, что я жаждала встречи с этим самцом, да все эти дни я о нем практически и не вспоминала. Так, всего пару раз, и то без особого вожделения. Ладно, оставим эти размышления на потом. Сейчас надо настроиться на предстоящий разговор со своим клиентом.

– Василий, я понимаю ваше состояние, но мне необходимо с вами поговорить…

– Я в порядке. Ну, как в порядке… в относительном, если можно так сказать. Татьяна, я готов вас выслушать. У вас есть что мне рассказать?

Мне не хотелось вводить Василия в курс всех обстоятельств, которые стали мне известны. Я чувствовала себя едва ли не палачом, совершающим медленную казнь жертвы, глядя в его потухшие грустные глаза.

– Есть.

Вздохнув, я опустилась в кресло напротив него и затянулась своей электронкой со вкусом киви.

– Только, увы, ничего хорошего… Мне придется вас разочаровать.

– В очередной раз, – тихо добавил он. – Но не бойтесь, я уже ко всему готов. Готов услышать любую правду.

Если бы мой клиент Василий Стрельников знал, какую правду ему придется узнать в ближайшее время, настолько шокирующую и неожиданную, что все услышанное сейчас показалось бы ему просто цветочками. Да, если честно, я и сама не ожидала, с чем мне придется столкнуться уже на следующий день и чего мне будет стоить разгадка этой таинственной и грустной истории.

Однако в данный момент я располагала еще совсем банальной информацией, которой и поделилась со своим клиентом.

– Что ж… ваш настрой облегчает ситуацию. У вашей жены, Василий, определенно был другой мужчина. Только мне пока не удалось выяснить, кто он. Но это не главное…

– Что же главное? – спросил он равнодушно.

Видимо, известие о любовнике его не задело настолько сильно, насколько я могла предположить. Вероятно, он осознал, что его покойная жена была далеко не ангел, как он считал поначалу, и к подобному уже был подготовлен.

Я молчала, раздумывая, как продолжить.

Василий воспользовался паузой и спросил:

– Так это с ним она встречалась по ночам, когда говорила мне, что идет на дежурство в больницу?

– Нет. По ночам она действительно работала.

Он удивленно вскинул брови:

– Но вы же сами сказали, что она там не работала.

– Там – не работала. Дина работала в другом месте. Она танцевала стриптиз в ночном клубе.

– Что? – Он был поражен. – Дина работала стриптизершей? Боже, зачем?

– Точно таким же вопросом задалась я, когда узнала об этом. Ей нужны были деньги. Достаточно много денег.

– Зачем? – опять спросил он, глядя на меня все с тем же недоверием.

– Ее шантажировали.

– Шантажировали?! – Василий скривился в лице и озадаченно посмотрел на меня. – Кто?

Зачем?

– Целых шесть месяцев она выплачивала какому-то человеку некую сумму денег, боясь быть разоблаченной. Кто был этот человек, я пока не выяснила. Но обязательно это узнаю.

– Разоблаченной в чем?

– Этого я тоже пока не знаю. Но уверена, что те деньги, которые она брала у вас ежемесячно якобы для того, чтобы перечислить их на счет детского дома, в котором выросла…

Я не стала договаривать, заметив, что он меня не слушает. Он опустил глаза и крепко сжал пальцы – они хрустнули и побелели. На Василия было страшно смотреть, и мне было неприятно то, что я не по собственной воле оказалась косвенной причиной его переживаний. А когда я заметила, что лицо мужчины побледнело, то всерьез обеспокоилась его состоянием.

Я подскочила к Василию и потрепала его по плечу:

– Василий, с вами все в порядке? Может, принести воды? Или валокордин? Или что там у вас есть?

– Коньяк!

– Может, лучше воды или сделать вам чай…

– Нет, коньяк! Он на столе на кухне. Татьяна, я в порядке. Но мне срочно надо выпить. Если желаете, можете присоединиться, помянем Динку…

Я ничего не ответила, быстро метнулась на кухню, принесла уже открытую бутылку добротного коньяка и стакан. Вернувшись в комнату, налила полстакана и протянула своему бледному клиенту. Он осушил до дна, после чего откинулся на спинку кресла. Его щеки порозовели, и ему явно стало лучше.

– Как, оказывается, я плохо знал свою супругу. Каждый раз узнаю что-то новое… Бог с ним, с этим любовником, теперь еще какой-то шантаж…

– Василий, вы заверили меня, чтобы я не боялась и все вам рассказала. Теперь я опасаюсь за ваше состояние.

– Все нормально, простите… А что, есть еще новости?

– Новостей больше нет. К счастью или к сожалению, не знаю…

– Не так уж и много вы нарыли, – с упреком ответил мне мой клиент и, по сути, был прав.

Я ничего на это не ответила, не в моих правилах оправдываться. А отчитываться о проделанной работе и оправдываться – это разные