Народ тянулся к двери. Негромко переговаривался, делился мыслями. Дэйн не слушал.

– Это комната мгновенного воплощения идей, – прошептал Стив.

– Что? – У Эльконто заклинило шестерни.

– Ну, о чем ты здесь думаешь, то и воплощается. Дрейк нам покажет все, что вышло, через пару минут.

И Лагерфельд махнул на запертую дверь. Объяснил:

– Вон там стоят стенды с подписями. И внутри будут лежать предметы, о которых мы думали…

Док направился к выходу вслед за всеми, когда Эльконто вдруг вспотел.

– Стой! – зашипел, схватив Лагерфельда за рукав. – Я не знал! Я думал… не о том!

– Ну, о чем думал, то и проявится.

Зал опустел: вышли все. Кажется, перед демонстрацией «предметов» их собирались поить шампанским.

– Да ты не понимаешь! Я думал…

– Ну!

– О… пробке… для жопы!

Док замер. А после хрюкнул.

– Что?!

– Я же не знал! – заорал Дэйн как резаный. – Что тут воплощаются идеи! Тем более мгновенно. Мне ж никто не объяснил! Я пришел – все стоят, молчат, пыжатся. Никто ж ни слова не сказал…

– Ну а о пробке-то зачем?

– Да потому что я только что обосрался в толчке. Боялся, что начну пердеть! Думал, хорошо бы…

И Стивен начал ржать так, как до того в кладовой Ани.

– Ты…, – он не мог даже слово вставить, – думал… об анальной затычке? О жопном тампоне?

– Тебе смешно?!

– А тебе нет?

Эта смеющаяся харя была сейчас снайперу отвратительна.

– Да, думал! Блин, даже форму его представил…

И понял, что док сейчас от смеха начнет валяться на полу.

– Слушай, – донеслось сквозь приступы, – давай… я тебе помогу…

– Да иди ты! – теперь Эльконто всерьез опасался не своего пердежа, а того, что через минуту в комнату стендов войдут остальные. Начнут рассматривать шедевры друг друга, а когда дойдут до витрины с его фамилией…

– Давай, пойдем, – тянул на выход Стив, – что сделано – то сделано.

А сам аж красный от потуг сдержать очередной приступ хохота.

– Не, ты иди…Я еще… подумаю…

Дэйн выпроводил друга из зала.

И нет, думать он не собирался. Как только закрылась одна входная дверь, Эльконто толкнул другую – ту, что вела к стендам. И да, черт возьми, здесь пока царил полумрак, но уже стояли витрины. С подписями! Вытянутые стеклянные ящики, похожие на те, откуда «цеплялкой» таскают за монеты игрушки. Прозрачные с четырех сторон.

Вокруг пока ни души.

Дэйн шагал к своему с зашкаливающим от галопа сердцем… «Райна Канн», – читал таблички, – «Лайза Аллертон», «Рен Декстер»… И нет, даже не присматривался к тому, что лежало внутри. К черту, потом… Нужно найти свою!

Его стенд стоял предпоследним в ряду. Перед Лагерфельдовым.

И, ядрический экибостус, но там на самом деле лежала анальная пробка! Точно такая, какую он видел в голове – белая, зауженная и сглаженная на конце, расширяющаяся к основанию. С ручкой! Блестящая, чистая, совершенно новая! Они войдут, они увидят, они будут ржать над ним до окончания времен…

Дэйн смотрел на «жопную затычку» за стеклом и потел. А как на нее посмотрит Дрейк? О чем подумает Ани? О том, что он сменил ориентацию? Что принялся мечтать о сексуальных игрушках? И эту историю про «пердеж» во всеуслышание придется рассказывать всем? Один Баал только будет хохотать так, что стекла полопаются…

Думай, Дэйн…

По вискам тек пот. Затычку не достать, стекло так просто не сломать – Комиссионерский материал. Надпись не отодрать – да и зачем? Все и так поймут, чье это творение. Вот же, попал.

«Аннигилятор, – вдруг вспыли в голове слова Лолли. – Они подарили вам вот это…»

И образ прозрачной смолы в бумажнике.

Дэйн, как шальной, принялся колотить себя по всем карманам. Где он, этот долбаный бумажник, этот аннигилятор?

Отыскал в заднем кармане, возрадовался, что не выронил, пока палил по метеоритам и бултыхался в воздухе, принялся шарить по отделениям. Уронил на пол две кредитки, вытащил и скомкал купюры, выкинул их туда же, на пол – нашел! НАШЕЛ!

Он прицепил его прямо на стекло, как жвачку. И эта дрянь приклеилась.

– Давай, исчезай! – приказал, не думая. Скоро сюда войдут все, и этого чертового стенда не должно быть.

– Давай! – Орал, как умалишенный. – Работай!

Смола чуть подсветилась, но стеклянный бокс продолжал стоять на месте. Черт, что там говорил Лоллипоп? «Он активируется вашей мыслью, желанием. Только пожелать нужно очень и очень сильно…»

Эльконто закрыл глаза. Сосредоточился.

«Работай! – приказал смоле. – Убери эту штуку отсюда к едрене фене! Давай!!!»

Он пожелал так сильно, как только умел.

Открыл глаза совершенно мокрый. И в тот момент, когда в зале со стендами зажегся свет, когда вошли остальные.

Дернул шеей так, будто та заржавела, кое-как повернул голову.

Стеклянного бокса с табличкой «Дэйн Эльконто» не было.

Фух…

Он больше не хотел даже пердеть. Все как рукой сняло.

Вот только как теперь объяснить случившееся Дрейку?

Он ждал, как на плацу.

Все так же нервно колотилось сердце. Черт, а ведь его пульс не зашкаливал даже в самых сложных ситуациях. Вот только Начальник – не дурак. Сейчас он не просто увидит отсутствующий стенд, он уловит частоты инородного происхождения, поймет, что в дело была пущена вещь, о которой он не знал. Но ДОЛЖЕН был знать.

Что тогда? Наказание? Гауптвахта? Почему Эльконто забыл о ней сообщить вчера, почему не принес на показ лично?

Вылетело, выскользнуло из головы.

Дэйн сглотнул.

Народ радовался. Рассматривал воплощенное, как в музее.

– Кольцо, смотри! Какое красивое…

У Райны вышла ювелирка.

– У твоего колеса диск без поперечных палок… И борозды с одной стороны есть, с другой нет.

– Ну, я не успела их продумать, – оправдывалась Лайза перед кем-то весело. – Ты лучше посмотри на свой фонарик без батареек… Стекло есть, а лампочки нет…

Они воплотили что-то с дефектами. Продумывали одну часть предмета, забывали о другой. Люди ведь. А люди не привыкли видеть предметы многомерными – Эльконто это понимал. Вот только его затычка вышла идеальной, ну просто «умопомрачительной». Если бы хотя бы деталь отсутствовала, он мог бы попробовать выкрутиться…

– У Элли кошка! Игрушечная!