открытый ноутбук, и я только хотела спросить у папы, знает ли он о случившемся, как увидела, что именно он читал – статью обо мне.

– Ты вообще собиралась рассказать мне об этом? – спросил он.

– О чем? О слухах в интернете? – Или о том, что на площадке есть вполне себе реальный недоброжелатель. Я не была уверена в том, что он предпримет, если узнает, но я знала абсолютно точно, что с Реми он поговорит в последнюю очередь. А учитывая то, что Реми только что уволил Лею, я не жаждала лишнего внимания.

– Если это неправда, то я позвоню им и потребую написать опровержение.

– Пап, мое имя по всему интернету. И моя фотка. Тебе не нужно заставлять людей удалить то, что я хотела, чтобы там было.

Папа тыкнул пальцем в монитор.

– Ты хотела, чтобы про тебя это писали?

– Ну, не это конкретно, но вообще. Когда-нибудь я стану знаменитой, и такие вещи не остановить. – Я встала.

– Я попытаюсь. По крайней мере, до тех пор, пока тебе не исполнилось восемнадцать.

– Почему ты просто не можешь меня поддержать?

Если бы он поддерживал меня, я могла бы признаться в том, как статья задела меня на самом деле. Что я ненавидела, когда обо мне писали подобное. Если бы он сделал так, что я могла открыто разговаривать с ним, я могла бы попросить его совета.

– Ты слишком молода, так что вероятность, что такое внимание изменит тебя, достаточно высока. И вряд ли к лучшему.

– А если бы я была старше, то что? – спросила я, чувствуя напряжение в горле.

– То все бы было в порядке. Когда ты вырастешь, тебя будет труднее переубедить в чем-то, в чем ты уверена.

– Приятно знать, что родной отец в меня не верит!

– Это не так. Леа рассказала мне про…

– Про меня? – спросила я.

– Нет, о других молодых актерах.

– Тогда, думаю, это хорошо, что она теперь не сможет за мной шпионить. Потому что сегодня ее уволили! – Последние слова буквально вырвались из меня, и я тут же захотела забрать их обратно, преподнести новость по-другому, потому что я точно могла сказать, что он услышал это в первый раз. Она ему еще не сказала. Но я не могла молчать, и неважно, как именно он узнает, он должен это сделать. Новость так сильно потрясла отца, что он, кажется, даже не заметил, как я ушла в свою комнату.

Я легла на кровать и уставилась на экран телефона. Ни одного сообщения. Весь последний час я пыталась придумать, что написать Донавану. Набрала и стерла несколько вариантов по типу:

«Прости, что заявилась вчера к тебе на работу с актером-нарциссом, капризулей и невежей. Сам реши, кто есть кто. Скорее всего, мы взаимозаменяемы».

Но я не могла это отправить. У меня всегда получалось лучше все разрешать лицом к лицу. Но не с ним, судя по всему. С ним с самого первого дня я была полной катастрофой. Так что, скорее всего, мне нужно его отпустить. Я не хотела, потому что сейчас мне нужна была его помощь больше, чем когда-либо до этого. Да, мы и правда взаимозаменяемы. Или во мне поселились все три этих отвратительных качества.

Я вздохнула, положила телефон на прикроватный столик и накрылась одеялом с головой.

Когда на следующий день Аманда поймала меня у моего трейлера, то сжала в крепких объятьях.

– Я скучала по тебе вчера.

– Как все прошло? Кто-нибудь выглядел счастливее обычного из-за того, что меня не было?

– Не скажу, хотя я пыталась за всеми наблюдать.

– Мне нужно идти на грим к… Напомни, как зовут того гримера? Стыдно, конечно. Надо было мне сразу запомнить.

Из-за чего мне было стыдно по-настоящему, так это из-за увольнения Леи. И из-за вчерашней ссоры с отцом. Не только из-за того, как именно я рассказала ему новость, но и всего, что сказала до этого.

– Ее зовут Симона.

– Симона. Точно.

– До сих пор не могу поверить, что Лею уволили, – сказала Аманда.

– И я.

– С другой стороны, если учесть их совместное прошлое с Реми, этого можно было ожидать.

– Совместное прошлое? – переспросила я, удивившись. – Хочешь сказать…

– Ну да, они встречались. – Аманда посмотрела куда-то за моей спиной. – Мне надо бежать. Рада, что ты вернулась.

Она еще раз обняла меня и быстро исчезла.

У Леи и Реми были отношения в прошлом, а сейчас мой отец встречался с ней… Может, в этом все дело?

Двадцать шесть

– Лейси Барнс, – произнес Грант, как только присоединился ко мне в комнате – спальне Скарлетт. Я сидела на краю кровати, и он сел рядом со мной.

– Грант Джеймс.

– Выглядишь так, будто тебя преследовала смерть.

– Ты что, не слышал? Я зомби, – ответила я.

Он улыбнулся. Признаю, Грант был очарователен. Но также стоит признать, что он есть в списке подозреваемых, который я начала вести в голове: людей, которые могли бы желать моего ухода. Возможно ли то, что тот, кто хотел навредить мне, добивался, чтобы меня уволили, как и Лею?

– Почему так на меня смотришь? – спросил он.

– Как так?

– Как будто хочешь реально съесть мои мозги.

– Просто вхожу в роль.

На площадке горел яркий свет, потому что мы снимали дневную сцену. Я осмотрела толпу людей, которые каждый раз находились тут поблизости. Они все двигались туда-сюда среди световых приборов, мониторов, реквизита, как колония муравьев, усердно трудящихся на работе. Реми, как обычно, разговаривал с оператором перед съемками. Мой взгляд упал на один силуэт, который не двигался. Он был в длинных шортах и шлепанцах, его седые волосы были зализаны назад, и он говорил по телефону.

– Твой агент опять тут.

Грант поднял руку, чтобы заслонить глаза от света, и прищурился.

– О, реально. – Он помахал ему, и тот помахал в ответ.

– Почему он здесь?

– Я ему нравлюсь. К тому же я его самый большой клиент. Он хочет убедиться, что все идет гладко.

– А он так считает?

– Да, Лейси. Кстати, говоря о случайных людях на площадке, – продолжил Грант. – Это случайно не твой парнишка-репетитор?

Мое сердце ушло в пятки, и я сразу просканировала студию. Сомнений не было, Донаван сидел позади с каким-то блокнотом в руке, разговаривая с кем-то.

– Что он делает? – спросил Грант.

– Не уверена, – ответила я. Что он делал? – Может быть, он хочет стать актером в будущем и конспектирует что-то для себя.

Грант слегка кивнул. Затем сказал так, словно он заранее делал большое одолжение:

– Скажи ему, что, если хочет, он может взять у меня интервью.

– Я