дождались бы вывоза с учетом того, что воды хватит.

– Три дня! – присвистнул один из наемников. – А что, нет способа связаться с летчиками, чтоб прилетели пораньше?

– Самолеты базируются в Анголе, летают они по ночам, и у летчиков полно других заданий. Самолет может приземлиться здесь только на рассвете. В темноте этого не сделать.

– Ну и как мы сможем продержаться три дня с мизером воды?

– Могу предложить два выхода.

– Первый?

– Соорудить палатки из парашютов. Забраться внутрь и терпеть, расходуя как можно меньше воды.

– Ты охренел?! Палатки черные, мы в них зажаримся. А второй?

– Как можно быстрее найти пещеру и завладеть водой, которая у них есть – вертолет доставил. Если туареги убили заложников, то воды должно остаться более чем достаточно. Да даже если и не убили…

– Они будут подстерегать нас за каждым выступом.

– Нужно понимать.

– То, что они превосходные стрелки, – доказано, и они, как сказал Мендоса, располагают винтовками с оптическим прицелом.

– Да, похоже…

– Сколько пещер может быть в этих гребаных горах?

– Кто ж знает. Но, если горы образовались в результате вулканического извержения, пещер там множество. Когда лава остывает, в ней остаются большие каверны.

– Тогда почему ты считаешь хорошей идеей атаковать в лоб, зная, что в каждой такой каверне нас может подстерегать туарег с винтовкой в руках?

– Я не сказал, что эта идея хороша! – зло огрызнулся Механик. – Я сказал, что мне в голову пришло два способа.

– И оба – какашки.

– Признаю, что оба плохи, но тогда надо решить какой из них лучше. Или предлагайте свое.

– Ты сам-то к какому склоняешься?

Ответ Механика всех удивил:

– Считаю, что при сложившихся обстоятельствах у меня нет никакого права высказывать, а тем более настаивать на своем мнении, – сказал он. – Я соглашусь с тем, что решит большинство.

– Может быть, есть и третий вариант, – подал голос Третий, высокий и худой американец, участник войн в Персидском заливе.

Все повернулись к нему.

– Потратить ночь, добраться до колодца у трех пальм, начерпать воду и поставить ее отстаиваться. Возможно, сняв пленку, мы сможем воспользоваться водой.

– Проблема в том, что мы не знаем, о каком масле идет речь – какой там химический состав, – напомнил Сэм Мюллер. – Есть компоненты, которые растворяются в воде, не образуя пленки. Эта вода может нас убить, сделать слепыми или паралитиками. Что до меня, я не хочу рисковать.

Большинство его поддержало, но были и те, кто хотел пойти к колодцу. Механик был вынужден поднять руку, прося тишины.

– Хорошо, – сказал он, – давайте голосовать. Атакуем или ждем самолета?

* * *

– Я бы атаковал их сейчас.

Гасель Сайях оторвал взгляд от наемников, о чем-то совещавшихся в песках, и посмотрел на брата.

– А я бы подождал. Чем больше проходит времени, тем им тяжелее. Но они – «французы», и от них можно ожидать чего угодно. Хотелось бы знать, о чем они там толкуют.

– Верблюду понятно – обдумывают, как на нас напасть. Но, подозреваю, у них сдали нервы от жары и жажды.

– Нене Дюпре говорил, что эти люди привычны к опасным ситуациям. И если они не дожидаются помощи, что тоже возможно, то, думаю, планируют пойти против нас в атаку.

– Брат, ты действительно считаешь, что у нас есть шанс добиться успеха в открытом бою с ними?

– Откровенно – нет. Ну а что другое мы можем сделать?

Сулейман пожал плечами:

– Затаиться и ждать. Им понадобится несколько недель, чтобы прочесать все пещеры, но вход в нашу они все равно никогда не найдут.

– В таком случае не им, а нам грозит окончить свои дни, умерев от жажды. Рано или поздно этих заберут, а если не успеют, ведь у них туго с водой, пришлют других. Нас обложат и будут ждать, пока мы не выползем из нашей норы. – Гасель покачал головой. – Наша единственная возможность на спасение – убедить их, что этот скальный лабиринт неприступен. Сколько времени прошло с тех пор, как мы нашли пещеру, и сколько времени нам понадобилось излазить скалы, чтобы изучить их?

– Шесть или семь лет, может, больше.

– Вот это и есть наше наилучшее оружие – знание местности. За шесть или семь лет мы прочесали все пещеры и, помнится, блудили не единожды. А у них нет такого времени, чтобы все тут облазить. И тут еще вот какое дело. Ты говоришь – атаковать. Но чем больше мы сейчас их убьем, тем больше дадим шансов остальным, если измерять на воду.

– Ты имеешь в виду, что им больше достанется воды?

– Ну конечно!

– И?..

– У меня тут возникла одна идея… – Гасель хитровато подмигнул. – Убивать мы никого не будем, а ранить – можем. Мертвый в воде не нуждается, но раненый – да. И даже больше, чем человек здоровый.

– То, что ты говоришь, это очень серьезно, – согласился Сулейман. – А ты не подумал о том, что они возьмутся добивать раненых, как сделали с тем юношей?

– Сомневаюсь, что они решатся на это. Мальчишка был не их, и я готов поклясться, что как только кто-нибудь из наемников увидит, что добивают его товарища, он сам возьмется за оружие. Одно дело, когда убивают в бою, и совсем другое – когда стреляют в беззащитного.

– Нет сомнений, что ты достоин имени отца. Он бы тоже мог придумать такое.

– Отец научил меня многому. Ты был еще совсем маленьким и ничего не помнишь, а я все впитывал как губка. Он каждый раз говорил то, что могло бы пригодиться в будущем.

Сулейман кивнул в сторону пустыни:

– Зашевелились…

– Ну, следовало ожидать.

– До скал они доберутся только к закату.

– «Ночь – добрая подруга туарегов. Они накалывают звезды на кончики своих копий, чтобы освещать себе дорогу», – вспомнил Гасель старую поговорку.

– Однако они могут видеть ночью лучше, чем мы с тобой.

– Я тебе уже объяснял, как работают эти приборы, – ответил Гасель. – Самое первое, что мы должны сделать, – раздобыть такой для тебя.

– Как?

– Очень просто. Отнимем у того, у кого он есть.

– Тебя послушать, все делается легко.

– Э, нет. Жизнь такова, что в ней ничего легко не достигается, брат. А жизни семьи Сайяхов это тем более касается. Нас лишили отца, когда мы были совсем детьми. Вспомни, нам пришлось преодолеть бесчисленные невзгоды, когда мы еще не стали мужчинами, а теперь, когда мы стали взрослыми, нас преследуют, как диких зверей. Но если нам удалось многое пережить, если мы выжили в Тенере, которую сравнивают с адом, разве трудно устроить засаду кучке вымотанных иностранцев?

– Я готов.