– Вода?

Гасель уверенно кивнул.

– Но почему она там?

– Почему, почему… Они ее сбросили на дюну, чтобы не разбилась, ударившись о скалы. Оставили пока там, где она лежит, так как сейчас вода им не нужна, у них есть запасы с собой.

– Может, пока и не нужна, но все-таки нет таких дураков, чтобы оставлять столько воды посреди пустыни.

– А кто ее заберет? Они знают, что зверю металлическую канистру не открыть, да и нет тут никаких крупных зверей, разве что гиены, а у нас нет возможности приблизиться. Таким образом, они вполне могли решить, что это место – самое надежное для сохранности: посреди дюны, на самом виду.

– Слишком большая приманка…

– И ловушка, наверное. Если нам взбредет в голову глупая идея подкрасться ночью, они нам тут же вышибут мозги, ибо, как и мы, могут видеть в темноте.

– К счастью, они не знают, что у нас есть такая штука. – Он кивнул на винтовку.

– За это мы должны быть благодарны Нене Дюпре. Но, боюсь, что они начнут задумываться, почему мой выстрел был слишком точным… – После короткой паузы Гасель спросил: – Сколько воды может быть в такой канистре?

– Не знаю. Наверное, не менее двухсот литров. Представь только, что будет, если мы доберемся до нее и… выльем воду. – Сулейман усмехнулся. – Горстка «французов» без воды в пустыне долго не протянет.

– Какое до нее расстояние, по-твоему?

– До канистры? Где-то около трех километров. Прострелить невозможно, да и вообще слишком далеко.

– Да, действительно далековато. Но есть у меня одна мысль…

– И?..

– Сделать то, чего они никак не ожидают от туарегов…

Спустя пару часов, когда солнце уже начало катиться к горизонту и по пустыне потянулись первые тени, предвещая конец невыносимой жаре, быстроногий верблюд со всадником на нем неожиданно возник между скал и припустил к востоку.

Наемники, возобновившие свое трудное продвижение к горам с южной стороны, только минуты через две сообразили, что это не мираж, и потратили еще столько же, выясняя между собой, не заложник ли это сбежал от туарегов.

Когда всадник, резко изменив курс, направился к дюнам на юго-востоке, Хулио Мендоса взвыл:

– Вода! Этот ублюдок прет к воде!

Тут же поднялась стрельба, но Гасель Сайях предусмотрительно успел отклониться, чтобы подобраться к цели уже севера-востока. Попасть в резвое животное, которое, казалось, неслось по воздуху, не касаясь песка, было невозможно. Туарег непрерывно подстегивал любимца длинным хлыстом, прекрасно понимая, что верблюд не выдержит гонку и упадет. Это произошло, когда до дюны оставалось менее шестисот метров. Как только верблюд споткнулся, Гасель выпрыгнул из седла, прокатился по песку, вскочил и припустил во всю мочь. Преодолев двести метров с винтовкой в руке, он залег за песчаный бугорок. Выждал несколько секунд, восстанавливая дыхание, припал к телескопическому прицелу и произвел около десяти выстрелов.

По меньшей мере пять пуль, попав в цель, пробили толстый стальной корпус, и тут же во всех направлениях из канистры хлынули плотные струи воды.

Наемники, выкрикивая проклятия и стреляя на ходу, также припустили к дюнам. Но поскольку команды не было, они не знали, что делать: то ли преследовать туарега, то ли добраться до канистры и каким-то образом остановить утечку драгоценной жидкости. Гасель Сайях, сделав свое дело, встал и побежал в направлении гор. За ним устремились четверо наемников. Почти сутки в пустыне измотали их донельзя, но злоба толкала вперед. Им удалось перерезать путь туарегу, заставляя бежать не к горам, а в пустыню, где, как казалось, расправиться с «вшивым» было бы легче. Гасель от рождения привык бегать по песку, однако его преследователи не отставали и уже вскидывали ружья, чтобы поразить цель. Но тут из-за скал появился еще один всадник – Сулейман Сайях. Подгоняя верблюда, он приблизился к брату, подхватил его, посадил позади себя, и они быстро скрылись в горах.

Когда Хулио Мендоса передал Бруно Серафиану известие о том, что на дне канистры воды осталось – курице не напиться, тот разразился отборными ругательствами. У него была хорошая команда, все эти люди попадали в переделки, из которых неподготовленному человеку живым не выбраться, но жажда была тем, что убивает беспощадно, а тем более в песках Тенере. При пятидесятиградусной жаре он и сам будет думать не о выполнении задания, а лишь о том, как не потерять способность дышать.

– Ну и что теперь будем делать, командир?

Он повернулся в сторону Одиннадцатого, который решился задать вопрос, вертевшийся у всех на языке.

– А сам что думаешь? – зло ответил Механик.

– Предпочитаю ни о чем не думать, кроме того, что меня подвела логистика, когда я дал согласие на эту работу.

– Не логистика, а логика. Ты сначала слова выучи. – Механик хотел сплюнуть, однако слюны не было. – Тебе пояснить? Что суперпрофессионалы не смогли защитить запас воды от вшивого бедуина – вот это лишено всякой логики.

– Да уж, фантастика! – встрял кто-то. – Какой-то тип на верблюде дал нам всем под задницу.

– Соглашусь, здесь есть и моя вина, – честно признался Механик. – Я ждал от них чего угодно, но только не того, что они решатся сразиться в открытую, да еще таким способом.

– Туарегам на открытом пространстве нет равных, – напомнил Мендоса. – Ты должен был это предвидеть.

– Не предвидел и сожалею об этом. Что еще вы хотите услышать?

– Ничего. От того, что ты скажешь, фонтан не забьет.

– Есть кое-что, чего я не понимаю, – вступил в разговор Сэм Мюллер. – Ты вроде как говорил, что эти места пустынны, животных тут нет и любое шевеление выдаст нашего врага?

– Ну да, говорил.

– Так вот, вчера я видел стервятников, гиен и шакалов. Вот тебе и пустынный уголок Тенере. Зоопарк какой-то.

– Я и сам это заметил. Хищники обычно слетаются на запах разложения.

– Разложения чего? Трупов заложников?

– Скорее всего…

– Но почему тогда стервятники кружили в четырех разных местах? – Сэм Мюллер поморщился и добавил: – То есть в пяти. Еще на трупах мальчишки и нашего Второго устроили банкет… – Он искоса посмотрел на шефа. – Ты в самом деле думаешь, что они убили заложников?

– Не знаю, черт возьми!

– У меня в голове не укладывается, чтобы кто-то казнил четырех человек в четырех разных местах, причем довольно отдаленных друг от друга.

– Да, ты прав, – кивнул Механик. – Однако никакого другого объяснения я не нахожу… И какая теперь разница, над кем кружат стервятники? Если мы ничего не придумаем, скоро они будут кружить над нашими телами.

– Когда спланировано возвращение самолета?

– Через три дня. По расчетам, мы должны были быстро управиться, а потом