этом, не ошиблись. Никем не замеченный песчаный бугорок песка позади одного из наемников, чуть отставшего от других, будто бы ожил. Из песка возник Сулейман Сайях и, упершись коленом в спину ничего не подозревающего Одиннадцатого, сломал ему шейные позвонки.

В мгновение ока он завладел оружием, патронами, биноклем ночного видения, полупустой флягой с водой и исчез из виду в темноте, прежде чем кто-то из наемников смог хоть как-нибудь среагировать.

Спустя полчаса, когда совсем стемнело и наемники расположились в небольшом скалистом амфитеатре, Бруно Серафиан отпил глоток воды, чтобы смочить пересохшее горло, и наконец задал мучивший его вопрос:

– Откуда, мать твою, появился этот вшивый?!

– Из песка, – последовал ответ. – Мы прошли менее чем в трех метрах от того места, где он находился, однако ничего не заметили.

– Как это?

– Ты ж в этом эксперт, – с усмешкой посмотрел на него южноафриканец. – Я слышал, они ложатся в песок лицом вверх, а прежде чем засыпать себя, покрывают нос очень тонкой тканью и сквозь нее дышат. И так они могут лежать часами. А потом выскакивают.

– Но как конкретно этот узнал, что пора подхватиться?

– Думаю, по звуку выстрелов. Второй, на скале, не стрелял, пока мы не прошли в двух шагах от прятавшегося и оказались спиной к нему. Должно быть, они все тщательно спланировали.

– Вот сучьи дети! – воскликнул Механик. – И самое худшее даже не в том, что они убили одного из нас, а другого ранили. Самое худшее, что у них теперь есть прибор ночного видения, и они знают, как с ним обращаться.

– Вполне возможно, это как раз то, что им было нужно.

– Ты думаешь?

– Я уже ничего не думаю, – поспешил ответить южноафриканец. – Но вот то, что они нам влепили пощечину, мне не нравится… Мне все не нравится!

– Какие-нибудь мысли?

– Да какие могут быть мысли? – недовольно фыркнул Двенадцатый, сидевший рядом с Сэмом Мюллером. – Я, например, прибыл сюда не идеи выдвигать, что да как, а сражаться с врагом, но так и не смог различить, чем пахнут его пятки. Нас ранят, убивают, обкрадывают, лишают воды и если еще не изнасиловали, то только потому, что им, видно, не нравятся наши задницы. Сыт по горло этой чертовой прогулкой в горы!

– Если хочешь, можешь уходить, – сказал Механик.

– Куда?!

– Выбор есть: или дальше в горы, или в пустыню…

– А не пошел бы ты сам в пустыню!

– Давайте не будем ссориться! – вмешал Сэм Мюллер. – Нам остается единственное – принять их игру. В конце концов, мы – профессионалы, а первой обязанностью настоящего профессионала является умение хранить хладнокровие при встрече с противником.

– Попробуй сохрани в таком месте и при таких обстоятельствах.

– Согласен, но мы сами избрали себе образ жизни, и его главное достоинство заключается в том, чтобы не сломаться, когда нас бьют ногами в причинное место. Поэтому ничего другого не остается, как двигаться дальше. Если я этого не сделаю, то уже никогда не смогу держать в руках оружие.

Бруно Серафиан включил рацию и, дождавшись ответа от Сезара Мендосы, хриплым голосом приказал:

– Поднимаемся и идем вперед, пока не доберемся до вершины, чего бы нам это ни стоило!

– Да, понял, мы выдвигаемся.

– Открывать огонь по всему, что шевелится!

– Принято!

– И еще! – предупредил Механик. – Забудь о приборах ночного видения! У этих вшивых они тоже есть. Используем ракеты.

Десятью минутами позже небо осветилось, словно в горах кто-то устроил пикник. Красные ракеты с легким свистом взмывали ввысь, взрывались и медленно падали, разгоняя темноту.

Ночь превратилась в день.

Тишина сменилась суматохой. Десятки стервятников, только-только опустившихся поклевать лакомство, шумно хлопая крыльями, снова поднимались в небо. Испуганно заметались привлеченные запахом разложения животные. Случайно сталкиваясь с людьми, они пугались еще больше: со дня сотворения мира не было такого, чтобы день и ночь менялись со столь головокружительной скоростью.

Вымотанные наемники, потерявшие способность мыслить хладнокровно, внесли свою лепту. Кто-то выстрелил в разъяренную гиену, угрожающе скалившую клыки. Кто-то подумал, что выстрел предназначался ему, и стрельнул в ответ. Перестрелка продолжилась, и уже никто не мог понять, что происходит в действительности.

Только в рассветных лучах на остров из черных скал, разбросанных по морю розоватого песка, опустился покой.

Бруно Серафиан подсчитал потери и был удивлен, что в его группе никто не был убит. Ранения получили четыре человека. Удивило его и то, что туареги, и без того превосходные стрелки, не воспользовались тем, чтобы поразить довольно легкие цели. Однако вскоре он сообразил почему и в очередной раз выругался: раненым, истекающим кровью, неизбежно страдающим от высокой температуры, воды понадобится намного больше, чем живым. А мертвым вода вообще не нужна.

Да тут еще вдобавок выяснилось, что трупы, привлекавшие внимание стервятников и зверья, вовсе не были трупами заложников, как они предполагали, а были останками коз, предусмотрительно разложенными в труднодоступных местах. Обнаружив это, Механик понял, что стал жертвой тщательно разработанного дьявольского плана. Словно смеясь над ними, туареги заманили наемников в свою крепость, которая представляла собой нагромождение раскаленных на солнце камней, среди которых было легко заблудиться.

– Да чтоб их всех разорвало!

– Ты чего так разволновался? – посмотрел на Механика Сэм Мюллер; они сидели в пещере, выбранной для ночного привала.

– Будешь тут спокойным! Я начинаю подозревать, что эти вшивые хотят, чтобы мы карабкались по этим расщелинам, выискивая их. Чтобы потели ручьями и все больше подвергали себя обезвоживанию. Они уверены, что мы и за месяц не сможем отыскать, в какой дыре, мать твою, они прячутся.

– Будь я туарегом, я бы сделал то же самое, – усмехнулся наемник. – На кой черт им ввязываться в бой с нами, зная, что мы превосходим их и числом, и оружием. Лучше уж заставить нас расходовать воду, которой остались капли.

– Неужели и правда только поэтому они решили не убивать нас, а только ранить?

– Очевидно.

– Будь они прокляты! – Механик заскрипел зубами. – Хотят, чтобы мы все передохли от жары, для них это лучше, чем отстреливать по одному.

– Хитры, хитры! – кивнул южноафриканец. – Настолько хитры, что им удалось заманить нас в ловушку, откуда нет выхода!

– Ты действительно думаешь, что выхода нет? – задал вопрос один из братьев Мендоса, внимательно прислушивавшийся к разговору.

– Боюсь, что да, – последовал уверенный ответ. – Человек может побороть голод, страх и даже превосходящего числом и оружием противника. Со смекалкой и при некотором везении он может выкарабкаться из чего угодно, но нет ни одного живого существа, способного побороть жажду. Самые выносливые животные, самые могущественные цивилизации исчезли с лица земли, как только им не стало хватать воды. Или