— Господи, неужели эту суку наконец посадят! — произнес в сердцах Роберт Борисов.

Официантка принесла салат, принялась расставлять тарелки. Тихо спросила, не желает ли кто-то добавки.

— Пулемет, — сказал Ефим. — Сделала из меня калеку! Хотела быть молодой, ненавидела свою дочь. Да тебя расстрелять мало!

Валентина, похоже, пришла в себя: салфетками стерла крем-пудру с лица, достала из сумочки расческу, причесалась. И снова закурила.

Мира слушала, боясь пропустить слово. Она была рада, что Рита устроила весь этот разоблачительный спектакль не из мести Марку — она просто решила довести дело до конца.

— Так откуда вы спускались, Денис?

— Сверху, — отозвался тот. — И что вы ко мне пристали?

— Мама просила всех своих любовников, чтобы они, выходя из нашей квартиры, поднимались этажом выше. Она всегда смотрела в окно, ожидая моего возвращения с работы, и, увидев, что я иду, отправляла своих мужиков наверх, чтобы мы не столкнулись в лифте или на лестнице. Или же, когда я, наоборот, отправлялась на работу и только выходила из квартиры, мужик поджидал, когда я уйду, спрятавшись этажом выше. Так ей казалось, что я никогда не догадаюсь, что все эти мужчины имеют отношение к ней. Что я не столкнусь с ними. Но все получалось наоборот.

— И вы, зная, к примеру, что Ренат был любовником вашей матери, стали с ним встречаться?

— Ну и что? У нее же был жених, Сергей Витальевич. А она вела себя как настоящая шлюха!

— Вы ненавидели свою мать, тогда почему же не ушли от нее, почему не зажили своей жизнью?

— Я собиралась. Думала, она переедет к Ларионову, а я останусь дома. Но их брак все оттягивался, откладывался. Она его совсем измучила, знала, что он любит ее и будет ждать. Он — несчастный человек и очень порядочный.

— Не надо, детка, — сказал Ларионов. — Не надо говорить ничего лишнего. Все-таки она твоя мать.

— Она хотела, чтобы я села в тюрьму! Спасибо тебе, мама!

Судя по выражению лица Светланы, все, что происходило сейчас на ее глазах, нисколько ее не шокировало. Она знала все. Абсолютно все! И не выдала мать даже тогда, когда в камере ей стало уже совсем невыносимо.

Марк понимал это и поражался выдержке Светланы Рысиной. На что она надеялась? Что мать не выдержит и сама по всем признается?

— Итак: Ренат, Роберт, Ефим, Денис… — начала было Рита, но Валентина перебила ее:

— Ну скажи, скажи, что они все были замечательными, любили тебя, не бросили! Да ты должна быть мне благодарна по гроб жизни за то, что я отомстила им не только за себя, но и за тебя!

— Мама, но большинство мужчин именно такие. У них природа такая! И никто не может заставить мужчину быть верным, жениться. Они или сами хотят этого, или нет. К тому же благодаря тебе они и меня никогда не воспринимали всерьез — так, как развлечение. Сначала порезвились с тобой. Потом — со мной.

— Если ты все знала, зачем встречалась с ними? Хотела поступить мне назло?! Доказать, что ты лучше? Моложе?

— Я не знаю, зачем я это делала.

— Ее посадят? — спросил Роберт, обращаясь к Марку. — Вы же следователь! Не просто так вы здесь присутствуете. Мы и собрались-то все для того, чтобы выяснилось, кто нас покалечил, и она понесла бы заслуженное наказание?

— Она убила Сажина! — вдруг воскликнул Денис. — Вы что, не понимаете, зачем нас всех собрали?! Ведь Сажина убили. Он был последним любовником.

— Так я и знал! — воскликнул Плетнев. — Дина, ты поняла?! Эта ведьма убила Сажина, а в камере держали ни в чем не повинного человека! Да еще и не извинились! Выпустили, мол, и скажите спасибо, что она легко отделалась. Так, господин следователь?

— Вообще-то следствие еще не закончилось, — ответил Марк. — И вообще лично вас сюда никто не приглашал.

— Да я теперь дочку никуда не выпущу! Куда она — туда и я, — с жаром сказал Плетнев. — Еще немного, и она заработала бы нервное истощение!

— Папа, — Дина мягко одернула отца. — Тише ты. Дай послушать! Валентина Петровна, неужели это правда?

— Что — правда? То, что твоя подруга уводила у меня мужчин? Конечно, правда! Что я не хотела стареть и имела молодых мужчин, чтобы не чувствовать свой возраст, пыталась обмануть природу? Это тоже правда. И то, что я по-своему, быть может, несколько нелепо, пыталась отомстить им, — все правда!

— Пыталась! Ха! — крикнул уже опьяневший Роберт Борисов. — Тебе этого мало?

— А ты, Света, знала о том, что твоя мать убила Сажина, и все это время молчала? Знала, что я сижу в камере, я, невиновная, — и молчала? Но почему?! — Дина закрыла лицо руками.

— Я ждала, когда она сама признается.

Валентина оглядела зал со злой усмешкой.

Остановила взгляд на Рите. Он был настолько тяжелым, что Рите стало не по себе.

— Расскажите, как вы это сделали? — спросил Марк. — И еще… К чему был этот маскарад? Парик?

— Ваша жена, уважаемый Марк Александрович, хотела, чтобы меня узнала официантка. И чтобы потом никто не сомневался в том, что с Сажиным в этом ресторане была я.

— Но ведь именно вы были?

— Да.

— У вас тогда были свои, натуральные светлые волосы. И вам было нетрудно, нарисовав родинку, как у вашей дочери, прийти в ресторан с Сажиным — якобы он со Светланой. Чтобы потом, когда начнется следствие по делу об убийстве Сажина, имелись свидетели, в частности, официанты ресторана, подтвердившие бы, что в ресторане Сажин был именно со Светланой, так? — спросила Рита. — После убийства Сажина вы на следующий день отправились к вашему мастеру в парикмахерский салон, чтобы перекраситься в радикальный рыжий цвет!

Валентина повернула голову и посмотрела на Марка, как бы спрашивая его: не снится ли ей все это?

— Расскажи, как ты убила Сажина? — не без злорадства попросил Денис Семенец. — Насколько я понял, господа, — он тоже быстро опьянел, — на месте этого несчастного альфонса мог оказаться любой из нас. Конечно, если бы этот «любой» обожал купаться по ночам. Иначе как она могла его заманить на Волгу так поздно? Валя, отпираться не стоит!

— Давай рассказывай! Ну и банкет нам сегодня закатили, — покачал головой Ефим Белоцерковский. — Будет что потом вспомнить.

— Вы хотите узнать, как я убила Сажина? — каким-то неестественно веселым тоном спросила Валентина и пятерней зачесала волосы назад, тряхнула головой. — Просто взяла — и убила! Не могла стерпеть мысль, что и этот недоносок, этот извращенец будет приставать к моей дочери. Думаю, многие женщины, имевшие на него зуб, вздохнули с облегчением.

— Рита, но как ты догадалась? — Марк, забывшись, что он все же официальное лицо, обратился к жене запросто.

— Она слишком много нервничала, просто расклеивалась вся, а особых мер по освобождению дочери не предпринимала. Наняла не самого лучшего, да простит меня Грушин, адвоката, на свидания к дочери не ходила. Она словно выжидала чего-то.