— Извиняйся, — требовательно.

От него так разит адреналином, что это пугает меня. Но я упрямо кручу отрицательно головой.

Почти ничего не видно, только блеск его глаз.

— В чем соврал, где струсил, м?

В тихой истерике начинаю отбивать от его рук.

— Ася… — перехватывает за лицо.

Пальцы скользят по моим мокрым щекам. И мне еще досаднее и больнее от этого обнажения.

— Ты чего? — шепчет он растерянно.

Неожиданно обнимает меня аккуратно и бережно. За затылок прижимая к себе. Я чувствую, как быстро и сильно бьется в тишине его сердце.

Губы вжимаются в скулу, скользят ниже, я ощущаю соль на своих. Он опять целует. Глубоко и жадно. Пальцы ласково гладят лицо.

Я, наверное, идиотка. Но что-то внутри меня опять верит в искренность этого поцелуя и этих прикосновений. И губы мои хотят отвечать.

Всхлипывая, отворачиваю лицо.

— Отпусти.

— Нет…

— Тебе необязательно делать это всё, Решетов. Дагер не выиграет… — не выдерживаю я.

Не думаю, что Сэм обнародует то, что я в курсе игры. Ну и к тому же я ни за что не скажу, откуда узнала.

— Чего?

Бью его ладонями в грудь.

— Отпусти сказала! Ты выиграешь, можешь не перестраховываться своими подкатами.

— Мм… знаешь, значит. Откуда?

— Не от тебя, Решетов! Ну, отпусти, хватит уже!

Вырываюсь я.

— Нет! Устинова, больно же, — шипит он, ловя мои ладони, летящие в темноту. — Хватит… Ерунда это всё. Я рад, что ты знаешь.

В эмоциях мажу ему пощечину.

— Фак!

И сама испуганно замираю.

— Всё? — цедит он. — Сатисфакция получена? Или еще парочку душа требует? Ну, давай…

— Да что тебе еще от меня надо?! — реву я.

— Я же сказал, Ась. Других причин и правда нет.

— Ты поставил в этой игре!

— Какая осведомленность! Поставил, да. Но на тебя же.

— Какая разница?!

— Согласен. Тупая тема. Поэтому, я отозвал эту ставку.

Замираю.

— Я прощён?

Обдумываю его слова.

Это больше не вопрос выигрыша?

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что я не вру, — фыркает он надменно.

— Не факт.

— Осведомись у своего осведомителя, Устинова, а?

Мы молчим, сверкая друг на друга глазами в темноте.

Вдруг, он становится мягче.

— Ты избила меня всего… — целует меня в шею. — Я требую утешения, — шутливо.

— Иди к чёрту, всё равно… — бормочу я.

Но он никуда не идёт. Губы становятся настойчивее.

— Ася… — мягко, искренно, тепло и нежно.

И я сдаюсь им. В первый раз без стопора внутри, со смущением обнимая его в ответ. Эйфория топит от его близости. Чувствую, что его губы растягиваются в улыбке. Мне хочется врезать ему за это.

Только посмей что-нибудь ляпнуть, Решетов! Но он и не смеет, как котенок водит носом по моему лицу.

Мне хочется, чтобы это мгновение не заканчивалось. Но к нам приближаются по коридору две свечи.

Мы отстраняемся.

Задорный смех Кислицына разряжает обстановку ещё сильнее. Пересекаемся с ними.

— Мы вкусняшек набрали, — хрустят пакетики в руках у них. — Давайте с нами. Мы спортзале.

— А попить случайно не захватили? — интересуется Сэм.

— Нет.

— Асю заберите, я сейчас подойду, — незаметно поцеловав в макушку отпускает меня Сэм.

— Карты возьми…

— Ок.

Спортзал — одно название! Маленькая комнатушка со шведской стенкой и двумя матами, лежащими по углам.

Рита всовывает мне в руки пачку с…

— Это орешки.

Саша расставляет чуть дальше свечи.

Оглядывается на дверь.

— Кстати. Пока мы втроем. Кое-что изменилось, — присаживается он на маты. Раз уж мы коллективно поставили бабки, хочу уточнить… Короче, все отозвали свои ставки!

— Как это?! — проглатываю не жуя орешек.

— Да ладно? — недоверчиво фыркает Рита. — Дагер сдулся?

— Не-е-ет, хуже. Все отозвали свои ставки, чтобы сделать новые. Так как появился третий игрок. Его кандидатуру ввели коллективно, после бала.

Мы ошеломленно переглядываемся с Ритой.

— С сегодняшнего дня все ставят: или на Дагера, или на тебя, или на… Решетова. Мы будем менять ставку?

Вот значит как? Закрываю лицо руками. Отозвал ставку, чтобы на себя поставить? Тогда его резкая перемена в отношении меня становится очень понятной. Ему мало, чтобы я не выбрала Дагера. Ему надо, чтобы я выбрала его. Есть граница подлости у тебя, Решетов?

— Может, нам поговорить с Сэмом? — несмело предлагает Саша.

— Нет! И ставку не меняем.

Встаю.

— Ты куда, Ась?

— Я сейчас… приду… — бормочу я убито.

Ухожу в темноту коридоров. Не хочу никого видеть.

Веду рукой по стене, медленно двигаясь в темноте вперед. Где здесь главный холл? Я хочу выйти. Мне кажется, я выбрала правильное направление. Но, может, свернула не туда?

— Агния! — доносятся издалека голоса.

— Устинова!

— Ася!!

И надо, наверное, развернуться и пойти на эти голоса. Но я сейчас не могу видеть всех этих людей.

Сползаю по стене на корточки. Спину холодит.

— … тупая плебейка… — слышу я обрывок фразы.

Голос Таюрской.

— Устинова далеко не дура, Тина. Немного наивняк, но цену себе знает.