Майкл сперва не ответил. Хотелось отрицать все. Как он может сидеть тут за столом и разговаривать с Вебер, позволяя отравлять свой разум ядом очередных выдумок? Вот только… он верил Вебер. Наверное, на каком-то глубинном уровне признал создателя.

Как ни дурно ему было, он кивнул.

– Большая часть твоих воспоминаний подлинные, – сказала Вебер. – Я написала тебя что-то около десяти лет назад, в процессе учебы на агента СБВ. Мы хотели создать тебя как можно более реалистичным, а самое главное – заставить тебя верить в свою человечность. Первые несколько лет твоей жизни в «Бездне» мы и правда написали, чтобы заложить некий фундамент, однако потом, начиная лет с пяти-шести, ты все запоминал сам. Никто тебе ничего больше в голову не вкладывал.

Майкл слушал ее и пытался уловить хоть какой-то смысл.

– Как это никто ничего не вкладывал? Я же компьютерная программа!

– Верно, но внутри «Бездны» ты испытал каждый миг своей запрограммированной жизни. Все ее моменты за последние десять лет, от и до, ты пережил: с родителями, с Хельгой, с друзьями.

– А теперь вы все это у меня отняли. – Майкл совершенно обессилел. Он ненавидел эту женщину, но дух борьбы в нем угас.

Глядя в точку на крышке стола, Вебер спросила:

– Я так понимаю, он раскрыл тебе правду?

Одним простым предложением она подтвердила истинность сказанного Каином. Майкл кое-как встал со стула и, спотыкаясь, добрался до дивана, рухнул на него. Зарылся лицом в ладони и мысленно поклялся не вставать.

Скрипнули ножки стула, зацокали каблучки. Вебер встала над Майклом; ее тень накрыла его, точно пледом. Распахнулась дверь, послышались тяжелые шаги людей Вебер, но Майкл решил не доставлять им удовольствия и даже не взглянул на них.

Вебер нагнулась и, положив ему руку на спину, прошептала на ухо:

– Я зашла далеко, слишком далеко и не могу повернуть назад. Ради всего мира я должна идти дальше.

Майкл вздрогнул, как от боли. А агент Службы безопасности виртнета Вебер выпрямилась и велела своим людям:

– Приступайте.

Майкла подхватили с дивана две пары сильных рук.

Он не стал сопротивляться громилам в полевой форме. Вебер все же добилась поддержки правительства: в ее распоряжении оказалась армия и бог знает что еще. Скольких чиновников она успела заменить утилитами? Майкл покорно, под конвоем, покинул номер, прошел по коридору к лифту и спустился в вестибюль. Вышел из отеля и сел в черную машину. Все это время мозг лихорадочно работал, перебирая варианты действий.

Вскоре они погрузились на самолет и взмыли в воздух. Говорить Майкл отказывался, отказывался бояться конвоиров. Солдаты не возражали, однако сразу дали понять, что голоформу ему включить не позволят.

Так прошло несколько часов.

Наконец самолет приземлился, и Майкла пересадили в машину – новейший ховер, предназначенный для правительственных шишек. Один из конвоиров сел за руль, второй – сбоку от Майкла и достал пистолет.

Вебер устроилась по другую руку от Майкла.

– Я соврала, сказав, что ты мне не нужен, – заговорила она.

Майкл устало вздохнул.

– Ну, и как это понимать?

– Между тобой и Доктриной смертности существует связь, – ответила агент, любуясь видом проносящихся мимо зданий. – Эта программа очень сложная. Она была написана с использованием квантовых вычислений. Подобное количество данных человеческий мозг обработать просто не в состоянии. Такое под силу только искусственному интеллекту, а ты – часть нематериальной связи, скрепляющей эту технологию. Вроде аккумулятора в старинном двигателе внутреннего сгорания. Или, скорее, как само топливо.

Майкл слушал молча. Он много знал о квантовых вычислениях и нисколько не удивился тому, что Доктрина смертности создана с их помощью. Это объясняло, как СБВ вообще догадалась использовать человеческий мозг в качестве компьютера. Вот только при чем здесь Майкл и как он помогает технологии не развалиться?

Наконец Вебер отвернулась от окна.

– Итак, ты нам нужен. Просто мы не нуждаемся в твоей помощи. Улавливаешь разницу?

– Я не идиот, – мало не сплюнул он.

– Нет, конечно, не идиот. Это мы уже выяснили.

– Куда мы сейчас? – спросил Майкл. – Зачем было выгружать меня, но оставлять во сне Каина и компанию?

Как ни старался Майкл, любопытства утаить не получилось.

– Каин делает, что должен, знает он о том или нет. – Вебер снова отвернулась к окну, когда машина замедлила ход и стала снижаться. В крыше небоскреба, над которым завис ховер, открылись створки ангара. – Группа изгоев создала нам очередную головную боль, но сегодня их число серьезно сократилось – и это нам лишь на руку. Скоро бунтарей останется совсем мало.

Спустившись, машина проехала немного в глубь ангара и замерла. Вебер коснулась ручки на дверце.

– Мне случалось сомневаться в собственных действиях, – мрачно призналась она. – Составление плана заняло десять лет: я написала тебя, другие тестовые утилиты, Каина, заложила основу… Титаническая работа. Однако завершив ее, увидев, как результаты отражаются… на тебе, на других, на мире… я захотела остановиться. Чистая правда. Но, как я уже сказала, мы слишком далеко зашли: если остановиться, мир погрузится в хаос, а я не позволю, чтобы стало хуже, чем есть. И мы продолжили работу… Сейчас она почти закончена. Будет закончена завтра ночью.

Вебер открыла дверцу и вышла, обернулась:

– Даю слово, Майкл: когда мы обретем контроль над правительствами всех стран, все переменится к лучшему. В мире станет безопаснее, а в виртнете жизни будет сосредоточено не меньше, чем в реальном мире. Сам увидишь.

Договорив, Вебер отошла в сторону, и солдат, сидевший рядом с Майклом, ткнул его локтем в бок.

– Двигайся, парень, – поторопил он грубым голосом. – Все не так плохо, скоро сам во всем убедишься. Грядет крупнейшая революция за всю историю мира. Ну, сотрудничать будешь или «браслеты» на тебя надеть?

Ошеломленный, Майкл не нашел что ответить. Он только покачал головой и как можно смиреннее потупился. Вышел из машины и последовал за агентом Вебер.

Его проводили в невероятно большую комнату, полную гробов. Майклу сперва даже показалось, будто они не в реальном мире, а где-нибудь в виртнете: длиной помещение было с футбольный стадион; вдоль высоченных стен шли огороженные металлическими перилами балконы; в сотнях футов, скрытые не то дымкой, не то облаками, светили бледные потолочные огни. Или это просто в глазах у Майкла туманилось – от обилия информации, перегрузившей мозг?

Кругом были гробы – и на полу, и на балконах; сотни симуляторов светились и мерцали неяркими огоньками. Помещение напоминало крупнейший в мире склеп; большинство гробов, похоже, было занято. Пахло горячим машинным маслом и озоном.