– Я много лет жила в постоянном веселье. Не в своём. Моя сестра, Инга – организатор вечеринок для богатых и звёзд. Она популярна, красива и была замужем три неуспешных раза, но не прекращает верить во что-то сказочно красивое, типа любви. Наши родители… у нас их нет. Я… не помню их. Только фотографии остались. Папа бросил нас, когда мне было два года. Родители часто ругались из-за профессии папы, он был журналистом жёлтой прессы. Мама ненавидела, что он постоянно пишет гадости про людей. В общем, папа ушёл и потом спился. Он умер. Нам пришло письмо от его любовницы с требованием заплатить ей за то, что она его похоронила в своём дворе. Не суть. Мама, по словам Инги, совсем расклеилась. Она была морально разбита и раздавлена. Они ведь даже не развелись тогда, папа просто ушёл. Я заболела, и мама повезла меня в больницу. Она принимала антидепрессанты, и во время поездки у неё случилась передозировка. Она испугалась за меня, вот и приняла больше нормы. Мама погибла на месте, а я была жива и относительно здорова. Мне было шесть, Инге двенадцать. Нас забрали к себе тётя с дядей. Они не особо-то следили за нами. Мы им были не нужны. Они переехали в Нью-Йорк, когда Инга была в старшей школе. Ей пришлось туго. Она работала, чтобы вытянуть нас обоих. Никому нельзя было об этом говорить, поэтому мы всегда врали о том, что дядя и тётя вот-вот вернутся, в супермаркет выехали или находятся на заднем дворе. Мы выжили. Инга не успевала учиться, её выгнали из университета, но она нашла себя. Без образования она стала популярна. Инга продавала себя, свою улыбку, и зачастую я видела её пьяной. Очень пьяной. Я научилась быстро приводить сестру в чувство, мыть её, прибирать за ней и оттирать рвоту. Я привыкла следить за нашими деньгами и оплачивала счета, пока Инга зарабатывала деньги. Я знала, что не такая, как она. Я некрасива, и никакая моя улыбка не поможет мне в будущем. Я брала умом. Получила грант и место в университете. Я возненавидела внимание к другим девушкам и все эти вечеринки, потому что меня никогда туда не звали. Меня не замечали.

Замолкаю и беру чашку с кофе.

– Не знаю, зачем я это сейчас сделала, ведь никому не рассказывала раньше. Даже Меган не в курсе. Нет, она знает о том, что наши родители мертвы, но об обстоятельствах их смерти – нет. Мне стыдно и жалко себя. И я… мне плохо, Дерик. Я не шпионка и не умею нормально вести себя. Общество меня никогда не принимало. Я научилась с этим жить, делая вид, что мне это неинтересно. Моя стихия – развитие собственной личности и финансовая подушка. В двадцать три года я чувствую себя на пятьдесят и не могу понять, что со мной происходит. Этот мистер Хайд… он появляется часто и переворачивает моё сознание. Я чувствую, что становлюсь какой-то странной, да ещё и болтаю вслух. Примеряю без разрешения чужое нижнее бельё и называю себя симпатичной. Но я не такая. Я просто дерьмовый человек с паршивым восприятием этого мира. Сдай меня в психиатрическую клинику, потому что со мной никакой выгоды ты не получишь.

Да, давай посмейся надо мной. Скажи, что я выдумала всё это и снова обманываю тебя. Давай, я привыкла…

– Джина.

Криво усмехаюсь и делаю глоток остывшего кофе. Сейчас начнётся…

– Джина?

Перевожу взгляд на Дерика. Он очень серьёзен.

– Возможно, я отчасти верю в то, что ты не можешь быть шпионкой.

– Правда?

– Не перебивай. У тебя нет определённых навыков. Ты непостоянна. И ты, действительно, странная. Порой чересчур. Но у меня есть факты, против которых идти я не могу и не хочу. Моя задача узнать, как связаны между собой твоё появление, нападение на отель и ограбление. Есть вещи, в которых нет логики, даже для самых глупых грабителей. Я выполняю свою работу…

– Да, хорошо выполняешь. Я это слышала. – Ничего нового.

– Да, так и есть. С тех пор как я стал главой службы безопасности, ни разу не происходило ни стычек, ни драк, ни нападений. Я слежу не только за безопасностью королевской семьи, но и наших граждан. А в данный момент им угрожает опасность. Я должен понять, от кого она исходит. Слышишь меня?

– Да.

– Я разговаривал с Эльмой, которая клянётся, что никакого интервью не давала. Я был в редакции и вытащил сведения о том, что им пришло электронное письмо с сервера отеля. А сервер ещё не восстановлен. Поэтому кто-то перехватил эту линию и добивается каких-то своих целей. Ты главная подозреваемая, но сейчас находишься здесь и контактов ни с кем не имела, кроме двух странных девушек. Так же я отчасти могу поверить в то, что они, действительно, поверхностного мышления американки, помешанные на… хм, мужчинах и твоей личной жизни. Но пока ты, Джина, здесь, я обязан узнать, почему именно тебя хотят выставить шпионкой и создать неприятности для всех остальных. Вероятно, это месть. Вероятно, это намного сложнее, чем кажется. Так же в данный момент мы ищем твоего бывшего жениха, но он не выезжал за пределы Америки, а там у нас ограниченные возможности. Но ты можешь помочь. Себе, в первую очередь. Сегодня ты приглашена на королевский ужин, и я, под свою ответственность, взялся отвести тебя туда, чтобы прояснить ситуацию и посмотреть, что будет дальше, и как напавшие на отель воспользуются этим. Поэтому, чтобы одновременно опровергнуть все возможные слухи и статью, ты должна туда пойти. Я буду рядом. Тебе, вероятно, даже не придётся пересекаться с королевской четой. Главное, появиться и сказать всем, что тебе нечего скрывать. Ты меня понимаешь?

– Но это страшно, Дерик. Я обычная и даже не знаю, как пользоваться сотнями столовых приборов. Не знаю, как нужно вести себя. Вон, я просто сходила на ужин в ресторан, и все сказанные мной слова перековеркали. А ты сказал, что кто-то всё же продолжает давить на то, что я причастна ко всему. Посмотри на меня, ну разве я могу организовать что-то? Нет. Я даже вечеринку организовать не могу, меня никто не слушает. Я не лидер. Я посредственность. Я…

– Джина, – Дерик касается моей руки, и я озадаченно замираю. Он трогает меня сам. Это странно… Боже, это так приятно, когда тебя поддерживают. Пусть даже чуть-чуть ограниченно.

– Я знаю, что тебе страшно. Ты боишься. Но вчера, когда лежала на лужайке и ела помидор с мясом, ты не боялась. Не боялась отвечать и отстаивать своё мнение в полиции. Ты не испугалась признаться, что твоё прошлое было отчасти глупым. Ты набралась храбрости напасть на меня, зная, что я могу попросту задавить тебя. Ведь так?

– Ты сейчас говоришь о мистере Хайде. Это кто-то незнакомый, клянусь. Я…

– Ошибаешься. Ты сказала, что всю жизнь тебе приходилось думать и заботиться о старшей сестре. Ты не была маленькой рядом с ней. Ты взяла на себя ответственность, а это огромный труд.

– Ты веришь мне?

– Да. Думаю, что верю. Я достаточно видел и знаю, как отличить правду ото лжи.

– Я боюсь себя, Дерик. Это ужасно стыдно быть той, кем я бываю. Это как будто… давно было. В то время, когда был Дин. С ним я могла немного расслабиться и колко ответить ему, потому что мне нравилось выводить его из себя и видеть эмоции. А порой мне это надоедало, ведь Дин был увлечён не моей реакцией, а тем, какое впечатление произведёт на меня. Я… не знаю, что происходит. Не люблю внимание. Я предпочту сесть где-нибудь в углу и спрятаться. Я просто трушу.