Одним из знакомцев Иордана был Григорий Вихторин, человек торговый и открытый для партнерства. С ним Иордан затевал совместное дело. Хотел снарядить общий корабль, чтобы везти в Европу русских соболей, а в Россию — европейский фаянс, ткани, пряности, чай. Дело, в принципе, обычное, каких на Севере затевали множество. И никаких неожиданностей оно не сулило.

А вот, гляди ты… Сперва был арестован Елизар Глебов, будущий родственник Вихторина, с которым Григорий также познакомил Иордана. Затем пропал и был обнаружен мертвым сам Вихторин.

Иордан поневоле задумался. История переставала ему нравиться. Мало того, что она угрожала его собственной жизни, — этого как раз бравый ливонский рыцарь опасался меньше всего, — затаилась в ней какая-то неприятная гнильца.

Но уезжать из Новгорода, не выяснив, что это за гнильца, и нельзя ли ее расковырять поглубже, на пользу Ливонии и во вред Российскому государству, Иордану не хотелось.

И потому он как ни в чем не бывало продолжал жить в Новгороде и встречаться с разными людьми. Ни от одной встречи не уклонялся — никогда заранее не скажешь, от кого можно узнать самые интересные и полезные вещи.

Братья Флор и Лавр пришли к Иордану под вечер, на второй день после погребения несчастного Вихторина. Иордан на кладбище не был и русской службы не стоял. Не очень он русскую церковь любил. Или, точнее выразиться, — вовсе не любил.

Потому и появление инока в своей каморе воспринял без радости, хотя и вежливо.

Разумеется, Иордан узнал «медвежат». С ними он участвовал в поисках утраченной святыни — весла святого Брендана, гребя которым человек может попасть из моря земного прямо в Царство Небесное.

Тогда заветное весло ни русским, ни ливонцам не досталось: забрал его умерший человек, которого до поры земля и в себя не принимала, и носить на себе не хотела.

И был этим умершим человеком разбойник Опара Кубарь, отец близнецов Флора и Лавра, прозываемых за дикость воспитания, лесного да разбойного, «медвежатами».

Но зла на «медвежат» ливонец тоже не держал. Так уж судьба сложилась. Не будь между ними различий веры и народности, они, быть может, сошлись бы в крепкой дружбе.

Флор говорил, Лавр помалкивал — наблюдал, прикидывал. Иордан это видел и одобрял. Будь он здесь не один, а с кем-нибудь из орденских братьев, они бы тоже так делали.

— Ну, здравствуй, Иордан из Рацебурга, — молвил Флор, кланяясь ливонцу.

Ливонец встал и ответил вежливым поклоном.

— Мир вам, братья, — сказал он. — С миром пришли, с миром и отойдете от меня.

— Что, ты нас уже гонишь? — засмеялся Флор. — Ну и ну!

Иордан чуть покраснел.

— Нет, верно, я плохо выразился по-русски. Я хотел сказать, что рад вам и что надеюсь расстаться с вами по-дружески.

— Прежде чем мы расстанемся, — улыбаясь, проговорил Флор, — можно мы с тобой побеседуем, Иордан?

— Садитесь, — пригласил гостей Иордан. И потянулся к кувшину с вином: — Хотите? Это настоящее, из Германии. Я с собой привез. Пью один или с друзьями.

Братья быстро переглянулись и кивнули.

— С радостью выпьем твоего вина, — ответил за обоих Флор. — Потому что, сдается нам, жизнь опять так повернула — биться нам бок о бок против общего врага!

— Уж и врага где-то отыскали, — заметил Иордан, наливая братьям по полкружки густого красного вина. — Я вот в Новгороде сижу, на чужой земле, и то врагов не нашел, а вы чуть что — везде их обретаете.

— Мы лучше по сторонам смотрим, — сказал Флор. — И тебе то же советуем.

Иордан наклонился вперед, сложил руки на коленях, сцепил пальцы напряженно. Его некрасивое, но очень выразительное лицо сделалось сердитым, почти угрожающим.

— Выражайся яснее! Со мной ты можешь говорить прямо, я ведь воин и обходных путей не признаю.

— Ой ли, — тихонько пробормотал себе под нос Лавр.

А Флор сказал, выпрямившись:

— Ладно, скажу тебе прямо, Иордан из Рацебурга. Был пир по случаю обручения Настасьи Глебовой и Андрея Вихторина. Тебя на этот пир пригласили потому, что ты — предполагаемый торговый партнер Вихторина, а может быть, и Глебова. Так?

— Все верно, — настороженно кивнул Иордан.

— Продолжаю. А дальше случилось непредвиденное. Глебова по доносу неизвестного господина взяли и нашли у него в подвале штампы и заготовки для изготовления фальшивых денег.

— Да, — сказал Иордан.

— Ты веришь доносу? — спросил Флор.

Иордан непроизвольно качнул головой, однако вслух произнес совсем другое:

— Это пока неважно. Говори дальше, что у тебя на уме.

— Ладно. После этого Вихторина нашли убитым.

— Это так.

— Ты не боишься, Иордан из Рацебурга, что следующий на очереди — ты? — поинтересовался Флор.

Иордан чуть заметно улыбнулся и расслабился. Распустил пальцы, откинулся к стене.

— Нет, Флор Олсуфьич, этого я совершенно не боюсь, — уверенно сказал он. — Я фальшивых денег не делаю.

— А убийцы? — не отступался Флор.

— И убийц не боюсь, — Иордан коснулся ладонью пояса, на котором носил длинный кинжал и тонкий меч. — Я очень хорошо владею оружием, Флор. Нас этому учат сызмальства. Мы ведь не купцы по рождению, а рыцари. Ты представляешь себе, что такое — с детских лет махать клинком?

Сын разбойника засмеялся.

— Это все равно, что с детских лет стрелять из лука, арбалета, метать камни из пращи, ставить капканы…

— Ну, хватит! — махнул рукой Иордан. — Ты меня понял, Флор.

— Хорошо, — сдался Флор. — Я тебя понял. Ложных обвинений ты не боишься, и убийцы в ночи тебе тоже не страшны.

— Ты совершенно правильно меня понимаешь, — Иордан улыбался все шире и шире. — Приятно с тобой разговаривать, Флор.

— Не держи на меня обиды, Иордан, — вступил в разговор Лавр, — прости, если спрошу в простоте. Это ведь не ты донос на Глебова сделал?

— Нет, — тотчас ответил Иордан. Он, похоже, ожидал этого вопроса и даже обрадовался ему. — Хорошо, что ты затронул эту тему, Лаврентий. Иначе таил бы в себе подозрение. Нет, я не писал доносов. Еще раз говорю тебе, я — рыцарь. Говорят, Вихторина задушили… Если бы его убил я, то Григория нашли бы с кинжалом в груди.

Братья обменялись быстрыми взглядами.

— Будь осторожен, Иордан, — сказал на прощание Флор. — Помни: пока наши страны не воюют между собой, мы — твои друзья. Случится беда, приходи, мы поможем.

Иордан поднялся, показывая, что разговор окончен.

— С миром идите, — повторил он приветствие, которым встречал гостей. — Я запомню все, что вы мне сказали.

И братья ушли.