Топорик. Изогнутый резак. Даже небольшая плашка для разделки. Да он в душе просто палач.

— Жаренную телятину в сухарях. Запечённые овощи. Вино. Фрукты.

Только при одном упоминании о еде у Жени мгновенно засосало под ложечкой. Она и забыла, что последний раз ела вчера вечером.

— Тебе помочь?

— Как хочешь. Лучше налей мне вина. И себе тоже.

Кувшин был тяжелый и Женя с трудом оторвала его от стола. Нацедила два пузатых керамических стакана.

— Эх, ты! Бармен! Работаешь с алкоголем, а дома пьёшь из какой-то глиняной фигни.

— Ничего подобного, — Мартин вытер руки о полотенце, которым была обмотана его талия, — Итальянское летнее вино лучше всего пьётся из глиняных чашек. Сохраняет вкус и прохладу. Попои меня, а то руки грязные.

Женя поднесла стакан к губам Мартина и с невольным интересом проследила, как жадно он поглощает терпкое кровавое вино. Как судорожно вздрагивает его кадык. Как несколько рубиновых капель потекли по губам и подбородку.

— Теперь ты.

Стакан в его здоровенной совсем не музыкальной лапище смотрелся нелепо.

Вино оказалось вкусное, умеренно кислое, с ноткой солнца и цветов. Оно пилось легко, почти как сок, но уже через секунду Женя почувствовала, как сильно зашумело у неё в голове.

— А теперь попробуй.

Мартин подцепил на громадную людоедскую вилку кусочек телятины, подсунул под него хрустящую горбушку белого хлеба.

— Как вкусно!

— Готово? Помоги мне накрыть на стол.

Ещё несколько минут они провозились на кухне на пару. Женя перекладывала куски жаренного мяса на тарелки, Мартин орудовал ножом, нарезал овощи. Женя снова задержала взгляд на его фигуре. Вне всякого сомнения в нём есть, что-то дикое. Хрясь. Хрясь. Даже жутковато становится.

Они прихватили с собой посуду, вино и разместились в гостинной на предательски маленьком диванчике, плотно соприкоснувшись плечами.

Несколько минут оба сосредоточенно жевали, пытаясь побыстрее утолить голод. Когда неприятные позывы в желудке были удовлетворены, Мартин нацедил вина и вальяжно откинулся на спинку дивана.

Снова немного помолчали. Наверное, по канону они должны были сказать друг другу, что-то умное или важное, но умного или важного в голову ничего не приходило.

— Кстати, почему я о тебе ничего не знаю?

Интересно — это упрёк? Хотя нет. Скорее просто любопытство.

— Не знаю, — Женя чувствовала, что в её голове шумит всё сильнее. Она придвинулась к Мартину ближе и прижалась щекой к его литому плечу, — что бы ты хотел знать?

— Ну, в принципе всё! — Мартин снова наполнил их бокалы. Он приподнял руку, пропустил Женю ближе к себе. Она уютно устроила голову на его его груди. Странно. Давно забытое ощущение, что это может быть приятно.

— Всё это слишком много.

— Хорошо. Вкратце. Между прочим, я даже не знаю твоей фамилии.

— Похожа на твою. Вигант. Правда забавно? — Женя хотела было добавить "Это по мужу", но вовремя прикусила язык.

Чего это вдруг Мартина понесло на откровения? До сих пор он подобного интереса не проявлял.

Ей хорошо, тепло и уютно. Рука Мартина ненавязчиво поглаживала её по плечу и Женя мучительно боялась, что её откровенный рассказ нарушит приятную интимную связку в одну секунду. Она так давно не чувствовала ласки и нежности, что в какой-то момент не могла поверить в то, что всё это происходит с ней. Что она тоже может быть желанна и привлекательна. И происходящее не сон, а вполне нормальная, адекватная реальность.

— Я тоже не особенно много о тебе знаю. Сколько тебе к примеру лет?

— Боишься, что твой рассказ может повлиять на мою неокрепшую детскую психику, — хихикнул Мартин, — не бойся я уже совершеннолетний. Тридцать три.

— Вот бы никогда не подумала. Ты выглядишь моложе. И я тебя старше.

— И, что? Не тяни время.

— Я такая пьяная, — Женя вздохнула, попробовала отстраниться от Мартина, но он прижал её сильней.

— Слушаю тебя.

Лучше бы он заткнулся. Оказывается, учиться доверять заново — это не так-то просто.

Мартин улёгся на диван, перекинув ноги через спинку. Женя оказалась рядом, почти повисая на краю и прижимаясь носом к его волосатой груди. Забавно, но до сих пор растительность на теле не казалась ей достаточно привлекательной. И длинные волосы и слегка перекачанная мускулатура. Или может быть, она нарочно пытается себя убедить в отвращении к другому мужчине?

— Двигайся ближе, а то упадёшь. А хочешь пойдём в спальню.

Мартин подхватил Женю ладонью и с силой притянул к своему телу.

Они поцеловались сперва осторожно, словно пробуя друг друга на вкус, затем почти до боли сминая и закусывая губы друг друга. Женя подхватила подол его футболки и потянула вверх, обнажая смуглое и горячее тело. Ощутила под пальцами вязь татуировки на плече, затем выпуклую вишенку соска. Вкус прикосновений отозвался на губах атласом. Она пробежала пальцами по упругим завиткам кудрей и прижала его голову к своей груди.

Мартин уложил ее на спину. Она невольно отвела глаза, уступая его pуке. Мартин водил pукой по ее телу. Женя лежала неподвижно, с закpытыми глазами. Ей было хорошо и страшно одновременно.

Мартин провёл ладонью вдоль ее ноги, проложил дорожку из поцелуев к ямочке над ее коленом. Погладил бледную коленку пальцами и принялся дальше исследовать ее тело. Внутренняя поверхность бедра невольно дрогнула. Женя напряглась.