О да, так говорит Рваная Снасть.

– У меня и видимых войн – по горло, Серебряная Лиса…

Когда девочка посмотрела на капитана, её глаза блеснули.

– Возможно, Ганос Паран, это всё – одна и та же война.

– Я не Дуджек и не Бруд – я не умею выстраивать планы… кампаний. Меня… меня просто разрывает на части.

– Я знаю. Ты ведь не думал, что сможешь скрыть от меня свою боль? Я вижу её в твоём лице, и моё сердце рвётся на части.

Капитан отвёл глаза.

– Я вижу сны… ребёнок в ране. Он кричит.

– Ты убегаешь от этого ребёнка?

– Да, – дрожащим голосом признался он. – Эти крики… ужасны.

– Ты должен бежать к этому ребёнку, любимый. Бегство ожесточит твоё сердце.

Капитан обернулся к ней. «Любимый» – такие слова, чтобы манипулировать моими чувствами?

– Кто этот ребёнок?

Серебряная Лиса покачала головой.

– Я не знаю. Жертва незримой войны, наверное. – Она попыталась улыбнуться. – Твою отвагу уже испытывали прежде, Паран, но ты выдержал.

Он поморщился и пробормотал:

– Никогда не поздно сдаться.

– Ты – Странник-в-Мече. Карта существует.

– Мне плевать.

– Ей тоже, – парировала Серебряная Лиса. – У тебя нет выбора…

Паран накинулся на неё.

– Тоже мне новость! Спроси у Опоннов, как я справился! – Он дико расхохотался. – Сомневаюсь, что Близнецы оправятся. Ошибка, Снасть, я всегда – ошибка, неверный выбор!

Она долго смотрела на капитана, а затем – возмутительно – просто пожала плечами.

Паран вдруг остыл, отвернулся. Посмотрел на Мхиби, Скворца, Молотка и Быстрого Бена. Все четверо за это время даже не шевельнулись. От такого терпения – да что там, от такой веры — капитану захотелось кричать. Вы ошиблись. Все вы ошиблись! Но Паран понимал, что они не станут и слушать.

– Я ничего не знаю о Колоде Драконов, – глухо повторил он.

– Если у нас будет время, я научу тебя. Если не будет, найдёшь свой собственный путь.

Паран закрыл глаза. Боль в животе возвращалась, росла, вздымалась волной, от которой уже было не отмахнуться. Конечно. Рваная Снасть именно так и поступила бы. Всё у тебя получилось, Скворец. Теперь она ведёт, остальные – следуют. Хороший солдат – капитан Ганос Паран…

В мыслях он вернулся в жуткое, кошмарное царство внутри меча Драгнипура, где легионы скованных душ неустанно тащили громадную повозку… а в сердце её – холодная, тёмная пустота, из которой тянулись цепи. В повозке едут врата, врата в Куральд Галейн, на Путь Тьмы. Меч собирает души, чтобы запечатать их… какова же рана, что требует стольких душ… От приступа боли капитан застонал. Маленькая ручка Серебряной Лисы коснулась его локтя.

Паран едва не отшатнулся.

Я вас всех подведу.

Встаёт, бескровный, из праха,

глаза его – тёмные бездны,

пропасти вечной боли.

Словно магнит, притягивает

свой клан на Соединенье,

пресотворённый, снами обуянный.

Истлевшая шкура – знамя,

престол – костяная клетка,

король – одинокий призрак

на тёмных полях сражений.

Рог стонет опять! И войско

на серой заре уводит

на битву, на битву!

К бешеной ярости

непрошеной памяти льда.

Ириг Танн Делуза (р. 1091).

Песнь о Первом Мече

Два дня – семь лиг сквозь облака чёрного, липкого пепла, а на белоснежной телабе госпожи Зависти не появилось ни единого пятнышка. С ворчанием Ток Младший сорвал с лица затвердевшую повязку и медленно опустил свой тяжёлый мешок на землю. Он никогда бы не подумал, что будет рад увидеть безликую, поросшую травой равнину, но после вулканических полей холмистая степь, которая раскинулась на севере, манила, словно райский сад.

– Этот холм сгодится для лагеря? – поинтересовалась госпожа Зависть, подходя к Току. – Он же совсем на виду. Вдруг по равнине бродят разбойники?

– Не спорю, разбойники обычно умом не отличаются, – ответил малазанец, – но даже самый тупой из них задумается, прежде чем бросить вызов трём сегулехам. Здесь, на вершине, ветер отгонит кусачую мошкару, госпожа. В низине разбивать лагерь я бы не советовал – это ведь прерия.

– Склоняюсь перед твоей мудростью, о разведчик.

Ток закашлялся, выпрямился, чтобы оглядеть окрестности.

– Что-то я нигде не вижу твоих четвероногих друзей.

– И твоего костлявого товарища тоже. – Она вдруг испуганно посмотрела на Тока. – Думаешь, они попали в беду?

Он озадаченно посмотрел на госпожу Зависть и промолчал.

Она приподняла бровь, затем улыбнулась. Ток быстро отвернулся, начал копаться в мешке.

– Поставлю-ка я лучше палатки, – пробормотал он.

– Я ведь ещё вчера вечером пыталась дать понять, что мои слуги вполне способны справиться с такими бытовыми мелочами, Ток Младший. Я бы предпочла, чтобы ты принял для себя более высокую роль на время этого великого приключения.

Ток помолчал.

– Хочешь, чтобы я замер в героической позе на фоне заката, госпожа Зависть?

– Именно!

– Мне забыли сообщить, что я создан исключительно для твоего развлечения.

– Ну вот, опять ты надулся. – Она подошла ближе, положила лёгкую ладонь ему на плечо. – Не злись на меня, пожалуйста. Мои слуги ведь совершенно не способны поддержать интересную беседу, верно? Да и твой друг Тлен тоже не блещет остроумием и манерами. А щеночки, конечно, почти идеальные спутники – всегда слушают и никогда не перебивают, но хочется ведь и остроумного диалога. В этом походе, Ток, нам не обойтись друг без друга, так пусть нас свяжут узы дружбы.

Продолжая смотреть на свёрнутые палатки, Ток Младший довольно долго молчал, затем вздохнул.

– Для остроумного диалога я не слишком-то гожусь, госпожа, увы. Я – солдат и почти ничего больше.

И шрамы солдатские – кто же посмотрит на меня и не отшатнётся?

– Это не скромность, а хитрость, Ток.

Он вздрогнул, услышав в её голосе стальную нотку.

– Ты получил образование куда лучшее, чем можно ожидать от обычного профессионального солдата. И я слышала довольно твоих перепалок с т’лан имассом, чтобы оценить остроумие. С чего вдруг такая стеснительность? Откуда неловкость?

Руку с его плеча она не убрала.

– Ты – чародейка, госпожа Зависть. А магия заставляет меня нервничать.