момент, когда я решил дверь закрыть. Сейчас это кажется весьма забавным, но тогда я безумно испугался и поднял шум, за что получил ножом под ребра, тогда, истекая кровью на полу, я зарекся жить в комнатах с балконами. Нет ничего более пугающего, чем человек ночью на третьем этаже у тебя за окном с клинком в руках, освещаемый только парой ночников у кровати.

Я вытерла губы салфеткой, спрятав легкую полуулыбку, ситуация правда безумно страшная, но всё равно звучала несколько забавно. Интересно, кто тогда испугался сильнее?

— Так, а с любовницей что стало?

— Н-ну, Аван прибежала ко мне в комнату, помогла мне и, узнав о том, что случилось, пришла в ярость. Демон, служащий ей уже полвека, нашёл и убийцу, и любовницу довольно быстро, и если наёмника притащил уже мертвым, то девушку он специально оставил живой, картинно растерзав только в присутствии хозяйки на дорожке перед домом. Мама позаботилась, чтобы отец это видел, отдав ему в подарок уцелевший локон золотых волос. С тех пор они практически не общаются и стараются не пересекаться даже дома.

— Даже удивительно, что он остался жив.

— Мама не настолько жестока, к тому же старший его очень любит.

Заметив, что я закончила с обедом, Гани нахмурил брови и отставил чашку.

— Ты поела, так что теперь твоя очередь рассказывать.

Я вздохнула и скрылась за своей чашкой, поставив локти на стол.

— Булочник не сам придумал шантаж, его сподобил Гибрис, за что вчера и поплатился. Чего он хотел, не знаю, но прежде чем я успела попасть обратно из Ултара в особняк, он убил троих слуг и ранил Милану, — допив чай, я поставила чашку. — Проведаю эту тварь в клетке, может что-то путное расскажет, а ты проверь особняк, всё ли в порядке и не нужна ли где-то помощь, особенно главной горничной.

Ганим сидел, поджав губы и сверля стол взглядом. Я чувствовала, как он корит себя за беспечность и смерть людей. Встав, я подошла к нему сзади и осторожно обняла за плечи.

— Я тебе уже говорила раньше и говорю сейчас, ты не виноват, и лучшее, что сейчас можно сделать, это извлечь урок из ситуации и помочь тем, кто в этом нуждается.

Плечи парня расслабились, он кивнул и прикоснулся к моей руке.

— Спасибо.

Удостоверившись, что Гани не собирается наделать глупостей, отпустила его и отправилась к подвалам.

Не знаю, на что рассчитывал создатель этого особняка, но помимо лабораторий под полом с небольшими окнами и складами для провизии, в доме имелся еще один более холодный и неуютный подземный этаж с камерами для пленников. Я слышала об этом еще от слуг, пересказывающих друг другу байки о призраках в темницах, но не была удивлена, что нынешний хозяин когда-то здесь держал людей для темных ритуалов. К слову, зал для этих ритуалов тут тоже должен быть, это я знала по себе, но проход был спрятан от чужих глаз.

Надеюсь, я не слишком сильно повредила его сознание.

Оборотни достаточно сильные в этом плане, поэтому бояться нечего, к тому же хочу отметить, ты выполнила свою работу хорошо.

Я просто показала силу. Не слишком много я умею.

Но достаточно, чтобы защитить других.

Но я не собиралась никого защищать в этом мире. Я не совсем понимаю, как это вышло.

Так бывает, ты просто успела привыкнуть к этому окружению, это не плохо, только помни, никто кроме меня тебе не сможет по-настоящему помочь. Они даже не представляют, через что ты проходишь и какую боль чувствуешь сейчас.

Ньярл… Я хотела всё спросить, почему я вижу твои сны?

Потому что твои ужасны, я их смотрю вместо тебя.

Не ожидав такой откровенности, я остановилась перед дверью камеры и замерла.

Спасибо, я не знала…

Тебе нужна информация и силы, а мне нужно тебя знать.

Отперев дверь, я сделала шаг вперед. Тело ныло, всё нещадно болело и требовало немедленно лечь спать, но мне нужно было убрать чары, пока не пришел Каин. Не хочу, чтобы он знал о них — чем меньше я ему покажу, тем меньшим он сможет воспользоваться.

Оборотень, бледный, как труп, лежал на старой металлической койке, укутанный парой одеял. Его руки и ноги были прицеплены к кровати, а сам он спал беспокойным сном, дергаясь, пытаясь закричать и тяжело дыша. Подойдя к Гибу, я прикоснулась к его лицу и, словно маску из паутинных нитей, стянула своё наваждение. Мужчина тут же замер и, резко вздохнув, открыл глаза, дернувшись в постели.

— Сэ-эра?!

— Да, это я.

Он снова дернулся, попытавшись то ли сесть, то ли дернуть рукой, но поняв, что тело сдерживают цепи, задрожал.

— Он снова придет, нет, выпусти меня, Сэра, прошу.

— Он не придет, если ты будешь паинькой. Расскажи мне, кто и зачем подослал тебя в особняк.

— Нет-нет-нет, ты не понимаешь, тот человек он… он ужасен, так больно, и я в чужом теле, я ничего не мог сделать.

— Гибрис, это всего лишь сон. Сейчас ты проснулся и должен ответить на мои вопросы, иначе я отправлю тебя обратно в тот кошмар.

Гиб дико взглянул на меня и, кажется, обретя остатки былой заносчивости, оскалил клыки.

— Посто-ой, я вспомнил, я припоминаю твои глаза, эти жуткие глаза.

— Да, Гиб, а теперь ближе к делу.

— Что ты со мной сделала, чертовка?! Почему ты меня не убила?! Зачем эти издевательства?! Раз за разом он делал это со мной! Что за адская пытка?!

— Это всего лишь воспоминание, блохастый, кто-то даже зовет это любовью. Добро пожаловать в мой мир.

Оборотень замер, вглядевшись в мои руки, а затем и шрамы на шее.

— Не может быть, ты…

— Давай ближе к делу.

— Подожди, если он… если Каин с тобой такое делал, ты… ты можешь обратиться к светлым, они защитят тебя, спрячут. Освободи меня, и я помогу тебе уйти отсюда.

— О, боги, только твоей жалости мне здесь не хватало. Это было давно, с тех пор я научилась защищаться, ты разве забыл? — я ткнула пальцем в рану от золотого копья, так что оборотень взвизгнул и зарычал от боли. — У меня не так много терпения слушать нытье бабника, убившего моих слуг.

Гиб сжал зубы и усмехнулся.

— Не-ет, я расскажу тебе всё, только если ты пойдешь со мной, иначе мне лучше сдохнуть.

— Ты всё еще полагаешь, что смерть страшнее всего на свете? Видимо, тебе было мало.

Подставив табуретку к кровати, я села и снова начала напевать песню. Гибрис попытался закричать что-то, закрыть уши,