итоге оно станет однородной тёмной массой. Но именно за счёт этой траты неизбежно усложняются отдельные сущности. Из пыли возникает звезда, из малого числа элементов — большое, из элементов структуры, сложные самоподдерживающиеся системы, из них жизнь, из жизни разум, а из разума — цивилизация. И так далее. Вселенная отдаёт и тратит себя, чтобы мы могли появиться и расти.

— Иксарцы называли мир Жертвенным Родителем, — поклонился всем телом Древний, похоже, это означало кивок.

— Первыми к разуму пришли архаи, самый одинокий народ. Они узнали, что вселенную ждёт неизбежная смерть. И поняли, что не в силах пересечь бездны времени, разделяющие большинство цивилизаций. Архаи пытались бороться с предопределённостью, они добрались до предела всемогущества — но не смогли его преодолеть.

— Почему? — тихо спросил Древний, почти замерев.

— Когда они достигли того, что мы называем седьмой технологической ступенью, получили наивысшую степень контроля над миром, и попытались изменить его законы… архаям ответило само небытие. Безликая изнанка проглянула из бездны и не позволила манипулировать вселенной. Произошло что-то настолько страшное, что архаи отступили. Они поняли, что любая попытка изменения приведёт к чудовищным последствиям.

Древний молчал, его бахрома слабо трепетала.

— Не знаю, что такое бездна, — помолчав, добавил Одиссей. — Какой-то сдерживающий закон вселенной; или иной род сознания, чуждый всем живым. Может, слепая сила природы, которая реагирует на попытки перестроить сущее. Архаи поняли, что главные законы нерушимы и преодолеть их нельзя. Что любое развитие конечно, жизнь крошечна, век цивилизаций короток и скоротечен — а все преодоления и успехи ведут в безвыходный тупик. Это осознание обострило их одиночество, последние эпохи цивилизация архаев жила в безнадёжности и тоске. Они рождались, умирали и созидали в полной уверенности, что это не имеет смысла.

Одиссей посмотрел на Древнего вопросительно.

— Я всё же не могу понять, почему, — признался он. — Невозможно переделать вселенную под свои запросы? Ну и пусть. Архаи решили все остальные проблемы и могли наслаждаться тем, что есть! Жизнь прекрасна, разнообразна и удивительна, так чего страдать? Может, по сравнению с архаями я ещё слишком молод и не успел устать? Или масштаб моего восприятия слишком мал, и я живу личным, а ваш народ мыслил всеобщим?

Древний не ответил, он легонько покачивался из-стороны в стороны и возвращался в исходное положение: внимательно слушал человека.

— После долгих поисков Древние нашли ответ: пусть не для себя, но для тех, кто был обречён на одиночество после них. Они выбрали пять планет с перспективными формами жизни, защитили от угроз и скорректировали их развитие так, чтобы пять цивилизаций зародились и вышли в космос в пределах одной эпохи. Но сами архаи не могли дождаться встречи. Ведь даже могучая цивилизация не может существовать хотя бы миллион лет. Она вырождается, как и всё на свете.

— Некоторые формы жизни, с иным восприятием времени и другим темпом жизни, могут, — мягко заметил Древний, но это не было возражением.

— Я слышал о газовых существах-реках, у которых одно движение мысли занимает десятки лет, — согласился Одиссей. — И встречал живые горы, кремниевую форму жизни, они просыпались раз в поколение. Есть легенды о существах, которые живут так медленно, что долгое время их считали неподвижными и мёртвыми, потому что один их вдох длится тысячи лет. Но даже такие существа мимолётны. В конечном итоге нет разницы, живёшь ты часы, годы, столетия или сотни тысяч лет: это мгновения по меркам вселенной. Сознание почти всех разумных сформировано в биохимических шкалах и задано ими, а биохимические реакции идут быстро, и потому наши шкалы слишком крошечны. Нам недоступны бездны в сотни миллионов, тем более, в миллиарды лет — для разума они непреодолимы. А вселенная мыслит и действует именно такими масштабами…

— И впереди простираются невообразимые триллионы лет угасания к энтропии и пустоте, — подтвердил Древний. — Мы не смогли их обуздать, кажется, ничто не сможет. А значит, все мы лишь случайные гости бытия, рождённые только затем, чтобы убедиться, что в этом нет смысла.

Одиссей внимательно слушал, и лишь по напряжённым уголкам рта было можно заметить, что у него есть вопросы. Но детектив сдержал их и продолжил рассказ.

— Не в силах дождаться других, архаи оставили знания им в наследство: всё, что сумели сохранить и передать сквозь полтора миллиарда лет. Чтобы вместе наследники отыскали ответ, который Древние не нашли в одиночку. А сами архаи перешли в иное состояние бытия… понятия не имею, какое.

Веретено стремительно высветилось изнутри, обращаясь в свет, его призрачный облик висел в воздухе ещё мгновение, а затем растаял. Секунда, другая, и свет сложился в архаи, обрёл материальность и плоть.

— Например, стали чистой энергией, — кивнул Одиссей.

— К тому моменту мы могли менять тело, как угодно, — не стал возражать Древний. — Важнее, что мы выбрали сделать с сознанием. Нашли и создали состояние и пространство, которое можно назвать бесконечным; где разум не входит в дурную петлю бессмысленности и безумия, а существует любое количество времени, потому что всё время там похоже на одно растянутое мгновение. Наш счастливый и нерушимый призрачный рай. Но это не жизнь в её полном значении, а скорее… отражение жизни, её часть. Лучшая, но не вся. И переход туда необратим. Вернуться назад к понятному для остальных сознанию — мы уже не сможем.

Вот как, подумал Одиссей. Тогда кто же ты такой и как можешь со мной разговаривать? Как можешь знать прошлое и будущее, если давным-давно ушёл в свой призрачный рай?

Но детектив ещё не закончил историю, вопросы лучше оставить на потом.

— Эпохи спустя пять рас вышли в космос, отыскали друг друга и достигли могущества вместе. Наверняка не без срывов и войн. Но при всей их разности, Старшие — иксарцы, сайны, забытая раса, с’харны и мордиал — оказались едины в стремлении преодолеть предел и решить главный вопрос.

— Главный вопрос, — повторил Древний, словно пробуя эти слова на вкус.

— Как сделать вселенную такой, чтобы все могли всё, и это никому не вредило.

— И правда, главный вопрос, — согласилось веретено и закружилось, танцуя в развевающийся бахроме.

— Каждая из пяти рас настаивала на своём пути, и каждая пошла по нему, хотя они изо всех сил помогали друг другу. Но всех их вместе и каждую по-отдельности ждал провал.

— Что же они пробовали? — чутко спросил Древний.

— Начнём с забытой расы, она является ключевой. Наверняка это был сильнейший или самый деятельный, воинственный и устремлённый народ. Они не могли смириться с диктатом небытия и решили пойти на прорыв. Их сила была невообразима, а остальные четыре расы сознательно не стали участвовать напрямую, но помогали всем, чем было возможно. Собрав предельные технологии, Забытые применили их, пытаясь изменить вселенную. Но бездна ответила, и грянула война бытия с небытием… — Одиссей поёжился, вспоминая короткий поединок со Схазмой. — Мы знаем, чем она закончилась. Народ воителей стёрло из реальности, он не просто перестал существовать, о нём все забыли, будто его никогда и не было. Даже вы не знаете, какими они были, верно?

— Верно.

В голосе архаи слышалась неизбывная печаль, бахрома обвисла, он перестал вращаться и замер, потускнел. В этом было что-то нездоровое и неправильное: маленькое смешное веретено должно вращаться и подпрыгивать, танцевать, оно не может остановиться. Одиссей почувствовал, как дыхание стиснуло в груди, он инстинктивно протянул руку и коснулся Древнего. Слабая пульсация губчатого тела пришла в ответ.

Архаи медленно двинулся по кругу, и у человека отлегло от сердца.

— Создавая Мир Ноль, мы использовали основы бытия как защиту и прикрытие. Мы связали его с базисными константами вселенной. Только поэтому система сохранила память хотя бы о том, что когда-то был пятый народ. Сейчас лишь наличие пустого места в структуре говорит нам о Забытых. Всё остальное во вселенной переплелось заново и так, будто их никогда не было.

Одиссей покачал головой, он был слишком бледен для человека, который просто рассказывает сказку.

— Предполагаю, что каждая из четырёх оставшихся рас подготовила подобные механизмы страховки, и благодаря этому все узнали, что произошло. Никто не помнил бывших соратников и друзей, тем страшнее стало осознание, что великий народ исчез и невозможно даже узнать, какими они были. Оставшиеся долгое время искали другие пути изменения основ вселенной, но так и не нашли. Перед каждым народом встал