он обладает, насколько он злопамятный. Но если все действительно сводится к нему, самая большая опасность при поимке грозит Эмили.

– Маргарет не согласится на экспертизу, потому что она на все ценники вешает, – заметил Влад. – Она сразу просчитает, что, если ребенок действительно от Эндрю Мартина, Эмили полагается часть его денег. Нет, она будет держаться до последнего.

– Да плевать мне на нее! Я этих девочек ищу, чтобы увезти отсюда, а не чтобы за наследство бороться!

Эх, Тэмми, Тэмми… Неужели она не понимала, что, если ей так нужно было спрятаться от секты, Россия подошла бы лучше всего? Вот там у «Дороги домой» точно нет власти! Она знала имя отца, раз указала его в завещании. Почему не обратилась к нему? Насколько низким было ее мнение о нем?

Пояснить могла только она, а этого уже не случится.

Сейчас все сводилось к секте, и мы собирали все сведения о ней, какие только могли найти. Выяснилось, что лет семь назад в Иллинойсе, где в то время базировалась секта, попытались возбудить уголовное дело против ее лидера. Ключевыми свидетелями выступали те, кому удалось сбежать из секты, они обвиняли своего недавнего покровителя в жестоком обращении и даже пытках.

Увы, суд ни к чему не привел. Смиренный лидер секты, на словах отказавшийся от всего мирского, на деле обладал деньгами на неплохих адвокатов. А они разнесли версию обвинения в пух и прах, доказав, что у всех свидетелей мутное прошлое. Разве можно верить словам алкашей, наркоманов и сумасшедших? Что значит «бывших»? Бывших неудачников не бывает! У них ведь нет фактических доказательств?

Так что дело закрыли, но секта на всякий случай свалила из Иллинойса. А в последующие четыре года при загадочных обстоятельствах погибли детективы, начавшие дело, свидетели и даже федеральный судья. Никакого насилия, только несчастные случаи – но какие же своевременные!

Теперь нам предстояло отправиться в Иллинойс, чтобы просмотреть видео допроса свидетелей. Копию нам передать не могли, но ознакомиться разрешили. Это самое большое, на что нам приходилось надеяться: после того неудачного суда никто уже не смел в чем-то упрекать «Дорогу домой».

Интересно, узнают ли они, что мы под них копаем? И как скоро?

Мы были в Спрингфилде уже вечером. Перелеты утомляли – с каждым разом все больше, но я не хотела брать паузу. Вроде как нам некуда было спешить, и один день ничем не отличался от другого. Но меня не покидало ощущение, что время утекает, исчезает, и, если мы не поторопимся, все скоро станет бесполезным.

Влад, должно быть, заметил мое состояние, а может, он чувствовал то же самое. Как бы то ни было, он даже не заикался об отдыхе, и из аэропорта мы направились прямиком в полицейский участок, где его знакомый (а точнее, просто нанятый им человек) организовал нам видеопросмотр.

Записи не отличались особой художественной ценностью, да и не должны были. Обычное полицейское интервью, сделанное на плохонькую камеру. Человека, который задает вопросы, не видно. Объектив направлен на свидетеля – изможденного, болезненного вида мужчину лет сорока. Его худоба выглядит противоестественной. Темные круги под глазами подтверждают мою догадку. Во взгляде еще мерцает настороженность – однако это уже угли, не пламя. Позже, на суде, защита даже его внешность использует как аргумент – смотрите, типичный же наркоман! Но это будет вранье, потому что взгляд у свидетеля ясный и умный, он просто видел слишком много.

– Давайте начнем, – предлагает невидимый интервьюер. Он не спрашивает имя, потому что оно указано в начале съемки. – Когда вы попали в секту?

– В две тысячи одиннадцатом году.

– Как это произошло?

– Один из их рекрутеров, – сами себя они называют проповедниками или глашатаями хороших новостей, – встретил меня в обществе анонимных наркоманов. Они там часто слоняются. С алкоголиками та же история…

– Вы принимали наркотики в прошлом?

– Да. Почти всю мою жизнь.

– А на тот момент?

– Нет! – свидетель чуть повысил голос. – На тот момент я был чист больше шести месяцев! Мне дали серебряный значок!

Я почувствовала, как сердце сжимается от сострадания. Странно. Необъяснимо наивно. Я смотрела на взрослого дядьку, который, если называть вещи своими именами, испоганил собственную жизнь. И все равно мне было его жалко – в этот момент, когда он, как ребенок, хвастался непонятно перед кем серебряным значком за трезвость. Возможно, своим самым большим достижением.

Этот человек выздоравливал, так или иначе. Но «Дорога домой» стала для него новой бедой, ударом, после которого он уже не оправился.

– Почему вы пошли с этим человеком? – спрашивает полицейский.

На потрескавшихся губах свидетеля – горькая улыбка.

– Они умеют убеждать. Я хотел начать новую жизнь, но у меня ничего не было. Мне сказали, что если я буду жить с ними, у меня все будет.

– Что именно?

– Дом. Еда. Люди, которые меня любят… У меня ведь никого не осталось после того, как я стал колоться! Торчков никто не любит, и даже если они прекращают, им никто не верит. Мне нечего было терять.

– Что от вас требовалось за пребывание в секте?

– Они не называли это сектой. Только сообществом.

– Хорошо. Что от вас требовалось за пребывание в сообществе?

– Ничего особенного. То, что я и так хотел делать: я должен был работать. Но это я умею! Там каждый выбирает ту работу, которая ему нравится. Работы много, так что выбор есть.

– Например?

– Я вот мебель делал. Ее там делают и продают. Кто-то овощи и фрукты выращивает, кто-то за животными следит, кто-то одежду шьет. Это очень простая, мирная жизнь.

– Кто продавал то, что вы производили?

– Не я так точно! Я за годы, что там провел, деньги в руках ни разу не держал. Продавали другие, и я никогда не знал, сколько у сообщества денег. Думаю, много, но всеми управлял Хост. Почти все были такие, как я, и только Хост и его окружение имели доступ к деньгам.

Я могла бы подумать, что Хост – это имя, но меня уже предупредили, что это нечто вроде должности. Английское Host означает «хозяин». Чего угодно – дома, ресторана, отеля. Просто хозяин всего и всех.

Согласно материалам суда, главу секты звали Роджер Саммерс. Но внутри сообщества никто никогда не использовал это имя, только Хост. Они вроде как желали подчеркнуть, что Хост выше их, обращаться к нему по имени – слишком фамильярно для жалких людишек.

– Значит, вы утверждаете, что в первое время вас все устраивало?

– В первое время – да, – кивает свидетель. – Но первое время там особенное. Новичкам мало что позволяют увидеть. Для них все должно быть хорошим, простым, потому что они