Он стал ее хозяином, собственником и владельцем. И наставником в любви. Наставником, который помог ей обнаружить неукротимую, безудержно-пылкую сторону ее натуры, о существовании которой Хизер и не подозревала. И к своему ужасу, она упивалась собственной распущенностью, хотя иногда тайком и ужасалась той, в кого превратилась.

Слоан показал ей, как разнообразны проявления страсти. Хизер и не подозревала, что любовная игра может завершиться медленным, ленивым сплетением тел или ожесточенным поединком характеров. И она бросалась в водоворот наслаждений очертя голову. Безоглядно, упиваясь каждой минутой их слияния. Но на Слоана перемены, казалось, нисколько не повлияли. И в самые бурные мгновения она слышала от него лишь грязные, похотливые непристойности, правда, возбуждавшие ее еще больше. Ни слова о любви. Ни одной нежной фразы.

Да, он хочет ее тело, но и только. Иначе не истолковать этот взгляд опьяненного кровью дикаря! Покорная рабыня - вот кто она в его глазах. Трудно жить с сознанием этого. Хизер честно старалась не оскорбляться, не лелеять сердечную боль. Не обращать внимания на то, что спальня Слоана по-прежнему оставалась запретной территорией. Они не провели там ни одной ночи, хотя для его прихотей подходила любая другая комната: ее спальня, кухня, кабинет, где к их услугам всегда была медвежья шкура перед камином, и даже пустая каморка наверху, служившая комнатой для гостей. И каждый раз она отчаянно боролась с чувствами, которые пробуждал в ней муж. Если она не хочет сойти с ума, следует отрешиться от подобных «мелочей». Не обращать ни на что внимания.

Но Хизер боялась, что все ее усилия заранее обречены на провал.

Правда, к концу весны стало немного легче. В середине мая началось весеннее клеймение, для чего весь скот сгоняли в одно место. Она слышала рассказы о Диком Западе, волнующие истории о вооруженных схватках и смелых ковбоях и совершенно не ожидала столкнуться с унылой повседневной реальностью, где тяжелый, изнуряющий труд и монотонные обязанности напрочь затмевали всю романтику. Слоан со своими людьми трудился с утра до вечера, чтобы собрать скот и поставить на каждом теленке тавро «Бар М».

Хизер вместе с Дженной несколько раз приезжали посмотреть на происходящее с безопасного расстояния. На взгляд постороннего, в загонах царил хаос, в воздухе стояли запахи пыли, дыма и горелого волоса. От непрерывного гомона, песен и пронзительных воплей можно было оглохнуть. Ковбои разделились на несколько групп, в которых каждый выполнял определенные обязанности. Одни отбивали теленка от стада, набрасывали лассо и подтаскивали животное поближе к костру, где бросали на землю и связывали. Потом клеймовщик прижимал раскаленное железо к крупу. Вся операция занимала доли секунды. И наконец, специальным ножом надрезали кончики ушей. Бычков тут же кастрировали, а яички отбрасывали в кучу, чтобы потом поджарить.

Хизер было ужасно жаль бедных животных. Поначалу она просто не могла слышать их жалобный рев. Но Расти заверил, что испытание вовсе не такое уж тяжелое, как кажется на первый взгляд.

– Шкуры у них толстые, и им не столько больно, сколько страшно.

В первый раз Слоан даже нашел несколько минут, чтобы поговорить с женой. Правда, улыбался он Дженне, но и Хизер одарил долгим многообещающим взглядом, без слов напомнившим о прошедшей ночи.

– Рад, что вы сумели приехать.

Слоан подался вперед, и Хизер жадно втянула носом земные запахи пота, солнца, кожи и мужчины. Почему одно это вызывает в ней желание снова очутиться в его власти?

Зачарованная тишина не продлилась и секунды. Слоан взял у нее Дженну и посадил перед собой.

– Поедем, дорогая. Пора тебе полюбоваться на свое наследство.

И к неподдельному восторгу девочки, чуть подхлестнул коня и медленно объехал загоны, то и дело показывая ей на какого-нибудь особенно упрямого бычка.

Если не считать нескольких случайных встреч на ранчо, Хизер почти не видела Слоана. Возвращался он поздно, валился в постель, чтобы подняться чуть свет и вновь исчезнуть.

Постепенно она осознала, что тоскует по нему. Миновали тихие вечера в кабинете, мирные, спокойные ужины и напоенные страстью ночи.

Однако она с головой погрузилась в домашнюю работу и просмотр счетных книг и вовсе не сетовала на свою участь. Новой целью ее существования стало воспитание Дженны, а жизнь в Сент-Луисе казалась полузабытым сном.

И все катилось по раз и навсегда заведенному порядку, пока Хизер не познакомилась с Куинном Ловеллом.

За последние несколько месяцев она слышала немало разноречивых мнений о политическом противнике мужа, но впервые встретилась с ним как-то утром, когда приехала в Гринбрайер за припасами. И обнаружила, что богатый шахтовладелец уже вступил в борьбу за пост сенатора штата и выступает перед толпой горожан, живописуя безрадостное будущее колорадских скотоводов.

Хизер натянула поводья и, посадив Дженну на колени, с любопытством прислушалась. Назойливые зеваки допрашивали его о намерениях открыть новые серебряные рудники. Несколько человек, по виду ковбои, задиристо наскакивали на Ловелла, но строгий вид здешнего шерифа Лютера Нетерсона, а главное, висевшая на его поясе пара шестизарядных «кольтов» могли усмирить любого драчуна.

Мистер Ловелл оказался крайне убедительным оратором, обладавшим глубоким звучным голосом, которому мог бы позавидовать любой актер шекспировского театра. Он был несколько склонен к полноте, но высокий рост компенсировал заметный животик. Он мог бы посчитаться красивым, но слишком напоминал Хизер Эвана Рэндолфа, особенно темно-каштановыми волосами, бакенбардами и лихо закрученными усиками, не говоря уже о вкрадчивых манерах.

Едва Ловелл призвал голосовать за него, как собравшиеся мгновенно разошлись. Хизер уже хотела подхлестнуть лошадь, но тут к повозке подошел шериф в сопровождении мистера Ловелла. Лютер представил его, и Ловелл почтительно коснулся полей шляпы.

– А, прелестная миссис Маккорд! Насколько я понял, вы супруга моего соперника!

– Как поживаете, сэр? - вежливо кивнула Хизер.

– Счастлив наконец увидеться с вами, - поклонился он, не уступая ей в учтивости. - Кажется, у нас есть общий знакомый. Эван Рэндолф крайне высокого о вас мнения. Он попросил меня передать вам привет.

– Вы знаете мистера Рэндолфа?

– Мы оба в совете директоров «Юнион Пэсифик рейлроуд». Я часто езжу в Сент-Луис по делам. Вы, кажется, недавно покинули этот чудесный город? Здесь, должно быть, вам все кажется иным?

– Возможно, но я восхищена здешними местами.

Ловелл оценивающе оглядел ее, не упустив из виду ни модное жаккардовое платье, ни смуглую малышку, улыбавшуюся мужчинам во весь рот.

– Это и есть крошка-индианочка, о которой я столько слышал?

Хизер инстинктивно прижала к себе Дженну.

– Это моя падчерица, Дженна Маккорд.

– Ее сходство с матерью более заметно, чем я ожидал, - победно заключил Ловелл. Хизер не нуждалась в пояснениях: в здешних краях, где сильны предрассудки, происхождение Дженны может весьма отрицательно повлиять на исход кампании. Добрые граждане Колорадо не забудут, кем была ее мать.