– Ты к кому приехала?

– В каком смысле?

– В том, что врать мне не надо! Я тебе не Изабелла, насквозь вижу! Нет у тебя никакой сестры, и приехала ты не для этого.

Ката похолодела.

– Я… вы…

– Говори правду, не люблю, когда со мной начинают играть в игры.

Пришлось Катке рассказать, кто она на самом деле и что привело ее к старухе. Умолчала она лишь о смерти Карповой.

– У тебя есть фотография Татьяны?

– Да, – Катка достала снимок.

Повертев в руках фото, Полина Тихоновна изрекла:

– Я ее помню, очень хорошо помню, она приезжала в сентябре. Сильно сомневалась, стоит ли ко мне обращаться, но в конце концов решилась. Просила приворожить мужчину, плакала, умоляла.

– И что вы сделали?

– Сказала, что через неделю тот будет ходить за ней, как привязанный.

– Судя по всему, этого не произошло.

Старуха встала из-за стола.

– Посиди тут, я сейчас.

Не успела Катка перекреститься, как Полина Тихоновна вернулась, держа в руке фотографию.

– Вот этот мужчина, – она протянула снимок Копейкиной.

С цветной фотографии счастливой улыбкой искрился Станислав.

– Неужели вы храните все снимки?

– Храню.

– Зачем?

– Иногда бывает: придет деваха и просит, чтоб мужик по ней сох, даст фотографию, а через какое-то время жена этого мужика заявится с аналогичной просьбой.

– И как тогда?

– Ей приходится отказывать.

– Почему?

– Я не привораживаю одного человека дважды, в таком случае его ждет быстрая и мучительная смерть.

– Значит, Таня действительно приворожила Стаса!

– Девица… которая привезла снимок, умерла! Нет ее на свете белом.

Копейкина вздрогнула.

– Ты не делай вид, что не знала.

– Откуда вам стало известно?

– Неважно, тебе лучше не знать.

– А вы в курсе, как и почему она умерла, или, вернее… кто ее убил?

Полина Тихоновна напряглась.

– Нет… ищи сама. Будешь хорошо искать, найдешь!

От ворожеи Катка вышла, слегка покачиваясь. Перед глазами все плыло, она была вынуждена на время остановиться и, лишь когда пульс пришел в норму, почапала к машине.

Дорога домой вылилась в мучительно тяжелую поездку. Голова раскалывалась на части, то и дело потели ладони. Как она и предполагала, Станислав оказался ни при чем. Танька сама привязала мужика, и это обстоятельство полностью снимало с него подозрения.

В полночь у Катки ни с того ни с сего поднялась температура. Беднягу то знобило, то бросало в жар. Выпив две таблетки жаропонижающего, она уснула. К ее великому огорчению, утром состояние не улучшилось, напротив, тело горело, и Рита, наплевав на отговорки подруги, набрала «ноль-три».

Диагноз, вынесенный медиками, уложился в одно слово – грипп. Требовалось пить больше жидкости и соблюдать постельный режим.

В лежачем состоянии Катарина провела три дня, а в пятницу днем, несмотря на протесты Маргоши, встала.

– У меня все тело затекло.

– Врач сказал, надо лежать.

– Но не до второго пришествия, к тому же температуры уже нет.

«О каком лежании может идти речь, когда Витька еще во вторник сообщил мне адрес Лены».

Субботним утром произошло ЧП. Катка в который раз убедилась в правдивости выражения: «Никогда не загадывай наперед».

В десять в квартире случился потоп: в очередной раз соседи с верхнего этажа заливали Копейкиных. Началась беготня, суматоха, крики. Ангелина причитала больше всех, носясь по квартире с тряпкой в руках. Рита не успевала менять ведра, ванная комната напоминала Ниагарский водопад.

– Мама, не бегай по комнатам, там все в порядке, иди сюда.

Соседей, естественно, дома не оказалось, их удивленные лица растрепанная Катка лицезрела лишь в полдень. После чего пришлось потратить два часа на приведение санузла и кухни в божеский вид.

К Мишуковой Катарина попала без четверти три. К дому Лены детектив-любитель подъехала в отвратительном настроении. У подъезда ее ждало первое препятствие в виде висевшего на дверях домофона. Копейкина дернула ручку. Закрыто.

«Ну почему, куда бы я ни пошла, везде сталкиваюсь с домофонами? И везде эти штуковины в исправном состоянии, тогда как у меня в подъезде этот самый домофон работает через раз».

Сев на скамейку, Катарина стала ждать, когда кто-нибудь выйдет или зайдет в подъезд. По всей видимости, у жильцов был тихий час, так как в течение сорока минут ни одна живая душа не прошла мимо. Совсем отчаявшись, Копейкина с силой пнула дверь ногой. И, по всем законам подлости, именно в этот момент она открылась. Взору Катки предстала высокая хмурая дама лет шестидесяти. Уперев руки в бока, женщина пробасила:

– Ты какого хулиганишь, едрит твою во вторник!

– Не могу попасть в подъезд.

– Поэтому надо пинать дверь? За каким лядом тебе в подъезд нужно?

– Я приехала к подруге.

– К подруге, – передразнила тетка, – знаем мы этих подруг, ходят тут всякие. Правильно домофоны повесили, а то житья от вас нету.

– От кого – от нас?

– От бомжей проклятых, шарите по дому, заразу разносите, ни мусор вынести, ни чаю попить!

Копейкина оскорбилась:

– По-вашему, я похожа на человека без определенного места жительства?

– А хрен вас разберет, – прогнусавила тетка, окинув Катку пристальным взглядом. И, придя к мысли, что на бомжиху она действительно не тянет, проорала: – Значит, поссать приперлась, паразитка! Весь подъезд изгадили такие сыкуны, как ты, до дому потерпеть не могут, козлы! Иди отсюда, пока я милицию не вызвала!

– Мне нужно к Лене Мишуковой, вы что, издеваетесь, какое право имеете не пускать меня?

– Во-первых, я главная по подъезду, а во-вторых… – она на секунду замолчала. – …я сразу поняла, что ты шалава! Ни стыда, ни совести! Ленку, проститутку, давно пора выселить из дома…

Катарина хотела как следует ответить наглой собеседнице, но из подъезда вышел рыжеволосый парнишка. Воспользовавшись ситуацией, Катка быстро прошмыгнула внутрь.

– А ну, вернись! Я кому сказала! Считаю до трех, раз… ах ты, стерва, ну, погоди, я тебя еще встречу, тогда по-другому поговорим!

Пешком поднявшись на пятый этаж, Катка позвонила в висевший слишком низко звонок. Дверь открылась сразу.

– Э… добрый день, вы Лена?