Цена измены Мазепы истории известна, о чем писал историк Н.Н. Костомаров. По тайной договоренности с королем Карлом XII после войны гетман получал титул князя, становился обладателем Полоцкого и Витебского воеводств с правами, подобными правам герцога Курляндии. Он был согласен с тем, что Смоленск, Северщина с Черниговым, Киев и другие украинские земли отходили к Польше, где уже сидел шведский ставленник Станислав Лещинский. Что это означало для истории Малороссии? То, что этим перечеркивалась вся история казацких освободительных войн против польской власти.

Следует заметить, что гетман-изменник в окружении Карла XII ничем себя особо не проявил, кроме обещаний шведам запасов сожженного батуринского замка и осажденной Полтавы. Да еще того, что после Полтавской битвы вместе с королем удачно бежал в турецкие пределы, в крепость Бендеры, где и умер, будучи то ли отравлен, то ли сам принял яд. Жизнь он кончил на чужой земле и в чужой могиле.

Есть сведения, что Мазепа предлагал Карлу XII тайно напасть на Ставку русского царя и убить его там, на что воинственный венценосец отверг такое предложение со словами: «Я пока еще король, а не разбойник». Достоверно известно, что бывший гетман дважды посылал царю Петру I письма, испрашивая прощение, но ответа на них не получил.

Одна из самых ярких характеристик гетмана Ивана Мазепы принадлежит перу известного историка Н.Н. Костомарова. В 1882 году свет увидела его книга «Мазепа», где исследователь той эпохи в семнадцатой главе писал следующее: «Гетман Мазепа как историческая личность не был представителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и там сделал себе карьеру, подделываясь, как мы видели, к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями. Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности.

Он воспользовался существовавшим у малороссиян желанием сохранить автономию своей страны и свою национальность и обманывал старшин, будто у него план – приобресть для Украины самостоятельность. Но на самом деле, как показывал его тайный договор с Лещинским, он думал отдать Украину под власть Польши, иначе сказать, он в старости делал то, что делал в юности, когда король Ян Казимир посылал его агентом в Украину проводить план возвращения этого отпавшего от Польши края к прежнему господству.

Он не мог добиваться перед королями шведским и польским независимости Украины: Станислав, как польский король, не мог и не должен был отрекаться от наследственных прав Речи Посполитой на Украину: притом сам Мазепа знал хорошо, что народ, ненавидевший его, не будет повиноваться новой династии, которая должна была начинаться с него, Мазепы. Он благоразумно выговаривал себе владение в белорусском крае, а Малороссию отдавал на жертву междоусобной войны, которая неминуемо бы вспыхнула с поляками, если бы Украина поступила под польскую власть, – это Мазепа знал по опыту, разыгравшемуся уже в Правобережной Украине.

Но ему не жаль было того народа, у которого он за 20 лет своего правления не мог приобрести любви. Что он только обманывал своих малороссийских соумышленников призраком независимости, а на самом деле собирался ввергнуть их со всею страною в рабство, – в этом не может быть сомнения, и Петр, обличавший в том Мазепу перед всем малороссийским народом, был совершенно прав: шведский историк, королевский секретарь, близко стоявший у делу и лично видевший Мазепу, сообщает о его коварном замысле без всякой задней цели чернить нового шведского союзника. Не доверять этому источнику нет никакого основания.

Ясно, что Мазепа не изменил бы царю Петру, если бы не показалось ему, что, так сказать, акции царя падают, а акции Карла подымаются…»

Ныне гетман Иван Мазепа стал усилиями киевской власти одним из официальных национальных героев бывшей исторической Малороссии. Его именем переименовываются не только улицы. Там, среди прочего, 9 сентября 2007 года вышел президентский Указ № 955 «О праздновании 300-летия событий, связанных с военно-политическим выступлением гетмана Украины Ивана Мазепы и заключением украинско-шведского союза». Так что со временем антигерои могут стать и героями. Анафема же православной церкви к клятвопреступнику по сей день не отменена.

Для шведов потеря богатых запасов Батурина смотрелась невосполнимой утратой. В действительности оно так и было. Прибыв 11 ноября к Батурину, король Карл XII и Мазепа (они опоздали всего на два дня) нашли лишь груду дымящихся крепостных развалин. Французский историк Ив Бреэре этот эпизод Северной войны в своем исследовании «Казаки» описал так: «По дорогам, утопая в непролазной грязи, медленно тащились колонны солдат в голубом. Осенние дожди прибивали иссушенную траву, лишали деревья еще оставшейся кое-где листвы. Леса с каждым днем становились все угрюмее и неприветливее:

Группа всадников шла крупной рысью. Карл в сопровождении Мазепы спешил обогнать свои основные силы, двигавшиеся к недалекому уже Батурину. Дорога вела к повороту, когда король остановил своего коня:

– Кажется, мы явились не первыми!

Впечатляющее зрелище открылось взору прибывших. Там, где раньше высился замок, осталось только мрачное скопище руин. Камни рухнувших стен были красными от опалившего их огня. Грязные улицы покрывал пепел, всюду лежали неубранные трупы…

Шведский король и его свита с удивлением взирали на весь этот ужас. Сгорбленный гетман проехал подальше. Лихорадочным взором искал он в этом нагромождении развалин остатки своего дворца… В этом безжалостном разрушении Мазепа почувствовал сильную руку своего бывшего повелителя…

Мазепа повернул коня к шведскому лагерю, своему последнему убежищу, и этим же вечером тайком отправил своего курьера к Петру.

“Я берусь выдать вам шведского короля, нашего врага…”

Но эта крайняя мерзость Мазепы осталась без ответа…»

Разгром мазепинской Ставки – Батуринского замка в истории Великой Северной войны стал едва ли не самым «большим камнем» разночтения историками военных событий. Это особенно важно для тех, кто пытается «обелить» гетмана-изменника и бросить лишний камень в «огород» петровской армии и обвинить Меншикова в «кровожадности». Современники рассказывали о батуринском штурме в сдержанных тонах.

Английский посол в Москве Ч. Витворт в донесении в Лондон 17 ноября 1708 года описал взятие Батурина в таких словах: «Князь Меншиков, получив приказ, взял три-четыре тысячи войска. Прибыв под крепость, которая не была довольно приспособлена к обороне, приказал тут же атаковать и быстро взял ее штурмом».

Другой английский посол – П. Медоуза – писал из Вены 26 декабря того же 1908 года о взятии русскими войсками Батурина следующее: «Мы здесь имеем известия из русского лагеря на Украине, что князь Мазепа казацкий генерал перешел к шведскому королю, но взял с собой только трех полковников и небольшое число своих войск. Остальные объявили, что хотят служить царю.