пограничную службу. А а лесах были обнаружены уцелевшие жители моего старого княжества, которым были отстроены усадьбы с помощью строительных модулей и жаловано земли столько, сколько они могут обработать. Озеро же я объявил княжьим владением, но разрешил там своим подданным ловлю рыбы, но за десятину. Так что процесс возвращения к истокам набирал силу.

С кочевниками вопрос решался в рабочем порядке… Любой род, отряды которого пытались нарушить границу княжества, вырезался под ноль. А тут вдруг проявились родственнички Суздальцев, за рыбкой они блин приехали. Когда мне это сообщили, то я просто озверел и остановив свое путешествие, послал туда Дракона. Пока егеря зачищали незванных гостей, Дракон посетил Суздаль, сыграв роль большого голубя княгини Ольги*, оставив после себя огромное пожарище. Надо отметить, что это было то самоемж княжество с младшим наследником которого я был знаком, и налетом на мою местную родину руководил его старший брат, который как выяснилось его отравил. Когда я выяснил это то поклялся найти и покарать мерзавца, если он конечно уцелел после налета на Суздаль.

А мой караван продолжал путь новой цели. Дракон кстати был мною используем постоянно и осуществлял ближнюю разведку, под скрытом естественно. Тут кстати открылась интересная реакция на него моей виртуальной карты… полеты Дракона в радиусе десяти километров, открывали карту и посему, он летал у меня круглые сутки, что характерно ничуть не уставая.

И вот наконец мы свернули в канал ведущий к полярным землям…

*В 945 году от рождения Христова княгиня Ольга после убийства взбунтовавшимися древлянами своего мужа князя Игоря, задумала месть… После ряда карательных походов, Ольга вдруг предложила Мир и потребовала символическую дань,

В виде голубков и воробышков, но по три птички с каждого двора столичного города Искоростень.

Ну а потом птички вернулись домой с зажженными фитилями привязанными к лапкам и сожгли город. По крайней мере, так гласит легенда.

Глава 45

Этот канал отличался от всех остальных, первым делом тем, что вдоль всего канала была постоянная Зима. И что отдельно выделяло эту водную трассу, вход туда закрывала магическая завеса, сквозь которую мы пройти только мой «Челн». В информатории всплыла информация о том, что так запечатаны все водные магистрали ведущие к полярным областям.

Ну и во вторых он отличался от других каналов шириной, он был шириной почти с Реку, и тем, что вдоль берегов были две полосы льда по которым среди торосов фланировали пингвины и белые медведи, причем вели они себя относительно друг друга абсолютно индифферентно. Периодически ныряя за рыбой, причем пингвины были более успешны в рыбалке и делились уловом с медведями. А еще на берегу то там, то тут появлялись собачьи упряжки с нартами, запряженные огромными белыми малемутами, управляемые симпатичными туземками в белых расшитых кухлянках, которые к моему изумлению, доставали из нарт старые добрые четырехлитровые «ротные» банки сгущенки. Медведи лихо открывали их когтями и благородно делились с пингвинами. Я приказал отдать якорь и с тремя синтетами и Кицуне, отправился на берег. Туземки сбежались к месту высадки и хором поприветствовали Великого магистра. Этот «зоопарк» был отголоском очередного эксперимента древних демиургов. Тут недалеко было стойбище в котором жило племя, присматривающеие за животными. Стойбище населяли синтеты, собачки были также синтетами, а вот пингвины и медведи были настоящие. Рядом со стойбищем был огромный подземный склад, где в стазисе хранились миллионы банок сгущенки и что было отдельно странным, этикетки были современные моей Земле ХХ века, но с клеймом Главного Интендантского Управления РККА, и год выпуска там стоял 1935. Мне вспомнилось, как в прошлой жизни, мы наткнулись в Сахаре на склад корпуса Роммеля, где был вполне съедобный консервированный хлеб 1935 года и так же вполне съедобный шнапс. Да, веселое было времечко…

Сэр Эдмунд Чарлз Ричард Смайт — пятый граф Гетиленд был в плену у немцев четыре раза. Первый раз в мае 1940 года во Франции. Будучи на рекогносцировке, попался патрулю Вермахта, но был освобожден через несколько часов танкистами полковника Де Голля. В декабре 1941 под Бенгази его захватила батальонная разведка одной из частей Роммеля, но через неделю Бенгази пал и Смайт опять получил свободу. В феврале 1943 его машина заблудилась в песках, и снова Сэр Эдмунд попался в силки солдат Лиса пустыни, был отправлен ими в Тобрук, и только в мае 1943 снова получил свободу. В 1945 году, в начале января, капитан Смайт оказался последним пленным, которого взяли немцы во время Арденской операции, ему очень повезло, что на штаб полка Вермахта, где его допрашивали, напали польские коммандос. Учитывая то, что в Британской армии плен не является преступлением, Смайт даже имел некоторый карьерный рост, чему конечно способствовали родственные связи в Лондонском истеблишменте.

После войны майору Смайту предложили работать в Британской военной администрации в Германии, но он отказался. Немцы, причем в любой форме, очень сильно действовали на его психику. Приехав через десять лет после войны в Берлин, Смайт увидев солдат ННА ГДР в такой знакомой до дрожи форме, полностью потерял над собой контроль и, сказавшись больным, срочно улетел в Лондон. И вот, ответственный сотрудник Форин Офиса был отправлен в Африку с важной миссией. В Тунисе, недалеко от Гадамеса, нашли останки Британских военнослужащих времен Второй Мировой войны, и в комиссию нужно было включить Британского дипломата, Смайту как раз нужна была какая-нибудь успешная и значительная поездка, ибо близились награждения и для получения какого-нибудь ордена новые заслуги были необходимы. В экспедицию, помимо охраны и военного патруля, вошла девушка-переводчица из Миссии ООН, очаровательная австрийка Эрика Инкварт. Колонна из четырех «роверов» попала в песчаную бурю, и машина, где были Эрика, Смайт и водитель осталась в одиночестве. Учитывая, что единственный компас сломался, ООНовский экипаж покатился совсем в другую сторону. Короче, когда кончился бензин, на горизонте показался оазис. Водитель остался у машины, а Эрика и Смайт пошли за помощью. Чем ближе они подходили к оазису, тем тревожнее становилось у Смайта на душе. Дежавю услужливо показывало картины тридцатилетней давности, и не самые благостные. В тот раз ведь он тоже заблудился в пустыне, а что из этого тогда вышло… Вот девушка и дипломат почти вплотную подошли к Оазису. Им показалось, что звучит какая-то музыка, эта музыка звучала все громче, и вместе с ней стали слышны слова какой-то смутно знакомой песни. ПЕСНЯ БЫЛА НА НЕМЕЦКОМ!