И хотя жизнь множества семей в наши дни чрезвычайно осложнена, мы чаще встречаем чужих взрослых людей, виновных в убийстве детей, живущих в их доме. Ужасное убийство двенадцатилетней Валери Смелсер в округе Кларк, Виргиния, привлекло внимание всей страны. Живущий в семье приятель матери Валери, Норман Ховертер, был обвинен в убийстве девочки после продолжительных издевательств над ней и тремя ее сестрами.

В январе 1995 года Ховертер и мать Валери, Ванда Смелсер, сообщили, что девочка исчезла с автобусной остановки у шоссе. На следующий день ее обнаженный труп нашли в овраге. Когда прошел слух о том, что девочка выглядит истощенной, бывшие соседи и другие знакомые заговорили о дурном обращении с ребенком, которое давно заподозрили. О семье заявили в службу защиты детей, но она переехала. В то время финансирование службы оставляло желать лучшего, да и у персонала прибавилось работы. Так получилось, что Валери и ее семью упустили из виду. Готовясь к процессу, обвинители собирали доказательства дурного обращения с ребенком. Ховертер и Смелсер держали Валери в подвале, иногда приковывали ее, голую, к двери, заставляли мочиться в старую банку из-под кофе и испражняться на пол. Ей не позволяли есть вместе с остальными членами семьи: девочка выпрашивала объедки или крала еду по ночам. Валери убили после того, как она случайно уронила банку на пол в кухне. Избив девочку, Ховертер ткнул ее лицом в пролитую жидкость, а потом ударил головой об стену – с такой силой, что отвалилась штукатурка. Хотя адвокат матери Валери первоначально собирался заявить о том, что она стала жертвой манипуляций Ховертера, используя для защиты синдром запуганной женщины, ее все-таки признали виновной в похищении и убийстве второй степени. Мать Валери так и не раскаялась в том, что подвергала пыткам и убила собственную дочь, но улик для обвинения было достаточно. Ховертер также был признан виновным и в настоящее время отбывает пожизненный срок за похищение и убийство первой степени.

За исключением случаев, когда детей убивают их родители (нетипичные случаи растления малолетних), или когда женщины становятся сообщницами сильных, властных мужчин (таких, как Бернардо и Ховертер), субъектами убийств детей и растления малолетних оказываются мужчины. Существуют женщины, совершающие преступления на половой почве, и похитительницы детей, но подавляющее большинство известных происшествий связано с преступниками мужчинами. Думаю, большинство людей, работа которых связана с преступлениями против детей, согласятся: женщин-растлительниц в действительности больше, чем мы предполагаем. Мужчина, занимающийся сексом с девочкой, приобретает общественное клеймо («грязный развратник»), в то время как многие до сих пор считают секс мальчика со взрослой женщиной «ритуалом посвящения».

Известны случаи, когда с младенцами и детьми постарше дурно обращались и совращали их дневные няни. Женщины традиционно имеют больший доступ к детям, и их роль в воспитании включает купание, одевание и раздевание, осматривание, прикосновения к ним. Дети-жертвы не в состоянии объяснить, а посторонний наблюдатель может и не заметить, что няня делает что-то не так. Когда женщины совращают детей постарше, обычно они действуют вместе с сообщником. Действия этих женщин редко соответствуют моделям поведения, как и описанным характеристикам мужчин – растлителей малолетних; обычно такими женщинами руководят другие психологические потребности и проблемы. Возможно, в детстве они сами были жертвами сексуального насилия и/или подвергались дурному обращению дома, уже став взрослыми. Женщины, похищающие детей, не являясь членами их семьи, руководствуются иными потребностями в отличие от тех, кто совращает малышей, присматривая за ними. Ими движет не сексуальная потребность, а желание заполнить пустоту в своей жизни: им необходимо иметь ребенка. Эта потребность проявляется в преступлении необычного типа: похищении младенцев.

НЦППЭД, работая совместно с ФБР, Международной ассоциацией надежности и безопасности здравоохранения и школой медсестер при Университете Пенсильвании, начал несколько исследований. Цифры невелики – по оценкам, в среднем из 4,2 миллиона детей, рождающихся в США ежегодно, похищают около 20, однако мы называем их «случаями повышенного воздействия», поскольку они производят неизгладимое впечатление на родителей, медсестер и других медиков-профессионалов. Как и в отношения иных преступлений против детей, в этом случае трудно получить достоверные сведения, поскольку о похищениях часто не сообщают. К примеру, мы не знаем, сколько попыток похищения проваливается каждый год. В особенности у руководства больниц есть свои причины не сообщать о неудавшихся похищениях властям. Нам известно, что такое происходит по всей стране, в крупных и маленьких больницах, но особенно в городах.

Невозможно представить себе переход родителей от счастья и восторга при виде долгожданного малыша к ужасу и опустошенности, вызванных известием о его пропаже, дескать «медсестра», сообщившая вам о необходимости отнести ребенка в детскую палату для анализов или к «администратору больницы», порекомендовавшему ребенка для фотографирования, исчезла вместе с младенцем. Молодые матери, обессиленные от физического и эмоционального напряжения во время родов, в буквальном смысле слова вручают своих младенцев похитительницам. Часто женщины, переодетые медсестрами, просто уносили малышей из детской палаты и покидали больницу, спрятав ребенка под просторной одеждой или в большой сумке, но чаще всего даже не делая попыток замаскироваться.

Большинство похитительниц уносят детей из больниц, но известны и случаи похищения из родительского дома. К примеру, дав объявление в местной газете об услугах няни, похитительницы просто ждут, когда мать или другой член семьи отлучатся из комнаты, и уносят ребенка. Очевидно, эти преступницы не вызывают подозрений, – иначе никто не согласился бы доверить им малыша. По опыту первых и более поздних исследований нам удалось составить довольно отчетливый профиль личности похитительниц такого типа. Почти всегда ими бывают женщины, часто чрезмерно полные, абсолютно нормальные на вид. Многие занимают ответственные посты, большинство никогда не привлекались к уголовной ответственности. Мы видели две возрастные группы: от шестнадцати до двадцати одного года и от тридцати двух до пятидесяти пяти лет. Этот возраст – типичное начало и конец того времени, когда женщина может родить ребенка, что, по-видимому, имеет огромное значение для субъектов подобного типа. Похитительницы младенцев отличаются низкой самооценкой, и их чувство собственного достоинства может основываться на способности быть женами и матерями. У многих есть взрослые дети от прежних беременностей. Без младенца, о котором надо заботиться, эти женщины чувствуют себя неполноценными, словно их жизнь потеряла смысл. Это преступление связано со сложными эмоциональными потребностями, а не с традиционными мотивами алчности (как в похищении ребенка с целью выкупа), сексуального удовлетворения или власти.

Провоцирующие стресс-факторы бывают различными. Если неполноценный мужчина способен убить ребенка, потеряв работу или расставшись с подругой, то стрессы женщин-похитительниц с большей вероятностью связаны с родами: недавним выкидышем, рождением мертвого младенца или даже абортом; приближением менопаузы; недавней гистерэктомией или же грозящим завершением отношений с возлюбленным, которые, по мнению женщины, может спасти еще один ребенок.