Эти преступницы действуют с любопытной смесью рассудительности и обмана. С похищением бывает связано немало размышлений и планов, в том числе женщина может несколько месяцев подряд лгать мужу, любовнику, родным и сотрудникам, симулируя беременность. Их действия бывают настолько продуманными, что они меняют фигуру, регулярно «бывают у врача» (на прием к которому просят подвезти своего партнера), занимаются приготовлениями к дородовому отпуску, покупают вещи для ребенка, говорят о приближающихся родах. Нам известны случаи, когда женщины даже похищали пробы мочи беременной женщины из лаборатории или приносили запись УЗИ, чтобы показать партнеру. Они ведут себя настолько убедительно, что вызывают всеобщее умиление. Их партнеры, которые зачастую бывают значительно старше или моложе самих женщин и обычно отличаются доверчивостью, разделяют их восторг и участвуют в этих планах. Женщина, решившая похитить ребенка из больницы, подолгу присматривается, посещает родильные и послеродовые отделения по нескольку раз, прежде чем совершить преступление, выясняет, в какой из больниц ей грозит наименьший риск, сколько детей в среднем рождается здесь в день. Она читает объявления о рождениях и о приглашении няни, чтобы изучить обстановку и похитить младенца из дома. В любом случае эти женщины лгут, играют, изобретают различные уловки – так, что в конце концов могут сами поверить в то, что ждут ребенка. У некоторых развиваются симптомы ложной беременности. Все они предпочитают не думать о том, что почти всех похитительниц в конце концов ловят. В сущности, во многих случаях этих женщин выдают близкие и друзья, – увидев ребенка и узнав его по описанию в статьях СМИ о похищении.

Само похищение, неважно, – задуманное за девять месяцев или за несколько часов, выдает признаки такого планирования. В больнице у похитительницы имеется халат медсестры, она знает, где располагаются какие палаты, может убедить других сестер, что она здесь свой человек. Ее действия продуманы до мелочей: она знает имена матерей и младенцев, чтобы иметь возможность обмануть случайно оказавшихся в палате членов семей. Похищение из дома связано с меньшим риском, поскольку вряд ли здесь найдется много людей, способных вмешаться и защитить ребенка. Выбор жертвы не столь важен для этих женщин, как выбор места или метода похищения. Поскольку им необходимо просто иметь ребенка, они не предъявляют требований к полу жертвы, но предпочитают ребенка собственной расы (или расы предполагаемого отца).

В обычной жизни этим преступницам чуждо насилие, но они применяют силу, чтобы завладеть ребенком, похищая его из дома или за пределами больницы. Похитительница может отнять ребенка под прицелом пистолета на стоянке возле больницы или же воспользоваться оружием против его родителей в их доме. Чем труднее для похитительницы заполучить ребенка (она уже сделала несколько неудачных попыток перед самым похищением), тем больше вероятность, что она прибегнет к насилию и от отчаяния пойдет на риск. В некоторых случаях женщина решается даже на убийство родителей или опекунов, пытающихся помешать ей.

Джоан Уитт, тридцатилетняя молодая мать, была убита во время попытки защитить от похитительницы свою четырехдневную дочь Хэзер. Девятнадцатилетняя Венди Ли Зейбел выстрелила в Джоан Уитт несколько раз, а потом ранила из пистолета и ударила ножом бабушку ребенка во время похищения из дома Уиттов в Джексонвилле, Флорида, в ноябре 1987 года. После многократных попыток Зейбел отчаялась иметь собственного ребенка.

Задумав похищение, она посетила родильное отделение больницы, где появилась на свет Хэзер. Но обстановка в больнице оказалась слишком рискованной для похищения. Несколько дней спустя, выследив Уиттов, Зейбел постучала в дверь под предлогом, что у нее начались роды, и попросила разрешения воспользоваться телефоном, чтобы позвонить мужу. Мать и пятидесятишестилетняя бабушка новорожденной были в доме одни; они внимательно отнеслись к Зейбел, сообщив ей, что Хэзер недавно родилась в ближайшем Баптистском медицинском центре, и посоветовали обратиться туда. Едва войдя в туалет, Зейбел вылетела оттуда с пистолетом и ножом в руке и приказала отдать ребенка.

По словам Зейбел, то, что случилось потом, потрясло ее. Она знала, что материнский инстинкт силен, но не думала, что ей придется применить силу, чтобы отнять ребенка. Едва она шагнула к кроватке, обе женщины попытались остановить ее. Зейбел ударила бабушку ножом, а затем выстрелила в нее. В это время Джоан схватила ребенка и бросилась вон из дома, зовя на помощь. Тогда Зейбель выстрелила в нее – один раз в ногу и дважды в живот, а затем схватила ребенка и убежала.

МО Зейбел совпадает с моделью поведения, наблюдаемой у большинства похитительниц детей: преступление произошло днем; преступница прибегла к словесной уловке, чтобы проникнуть в дом жертвы, так что следы взлома отсутствовали; на месте преступления остались следы поспешного бегства и паники. Задолго до похищения Зейбел и ее партнер готовились к появлению ребенка, покупали детские вещи, рассказывали коллегам по работе о беременности, Никто из знакомых этой пары ничего не заподозрил, несмотря на то что «беременность» Зейбел длилась около одиннадцати месяцев. Хотя первоначально партнера Зейбел обвинили в соучастии в похищении, позднее его вычеркнули из списка подозреваемых: в момент совершения преступления у него оказалось твердое алиби, а доказать, что он знал правду о мнимом ребенке, не удалось. Он также согласился пройти допрос на детекторе лжи и выдержал его.

В отличие от многих случаев похищения детей, раскрытых благодаря помощи общественности, в деле Зейбел успех принес ее пистолет, брошенный у обочины дороги неподалеку от дома жертвы.

У Зейбел прежде никогда не было разногласий с законом. В штате Висконсин, где она родилась, жил ее отец – бывший сержант дорожного патруля. В интервью, записанном через четыре года после похищения и убийства, Зейбел рассказала, что всегда страдала заниженной самооценкой. Она считала себя непривлекательной: слишком высокой, толстой, несимпатичной. Кроме того, у нее развивалась ложная беременность, что придало больше правдоподобия ее игре в глазах друзей и членов семьи.

Венди Зейбел отбывает три последовательных пожизненных заключения – приговор, заработанный в сделке, благодаря которой она смогла избежать казни: ее признали виновной в вооруженном похищений ребенка, убийстве первой степени и попытке убийства первой степени без права апелляции. СМИ часто играют важную роль в быстром обнаружении пропавшего ребенка: то, каким представляется происшествие в газетах и по телевидению, может оказать существенное влияние на положение ребенка в доме похитительницы. Событие не следует называть похищением, а преступника – злодеем. Необходимо подавать происшествие так, чтобы не вызвать у преступницы паники, не спровоцировать бегство, при котором она может причинить вред ребенку. Кроме того, надо подчеркивать не значение наказания, а важность благополучного обнаружения ребенка. Следователям в данном случае приходится завоевывать доверие друзей, родных, соседей, коллег похитительницы, которые посочувствуют семье жертвы и заподозрят неладное в появлении «их» ребенка.

Одно из подобных дел, раскрытое по версии, разработанной после анонимного звонка в полицию, представляет интерес для моего отдела – в особенности потому, что в нем ясно прослеживаются элементы классического похищения младенцев. 20 июня 1988 года, в половине десятого утра, женщина, одетая в форму медсестры, зашла в палату к Рене Макклюр, молодой матери, в районной больнице Хай-Пойнта, Северная Каролина. «Медсестра» сообщила миссис Макклюр, что ее сына, Джейсона Рея, надо взвесить. Вскоре после этого в палату вошла настоящая медсестра и узнала о случившемся. Немедленно сообщили в местную полицию, а днем к расследованию подключилось ФБР.