потом все-таки осторожно, даже стыдливо, забрала руку.

— Правда? Тогда какова моя роль?

— Мой возможный жених.

— Мне бы хотелось утвердиться в этом статусе, если бы было можно. Выходите за меня.

Раскрыв веер, Тея принялась им обмахиваться.

— Увы, сэр! Боюсь вам нужно лишь мое приданое, чтобы восстановить свои пришедшие в упадок поместья.

— Это не совсем так, бесценная жемчужина.

Глядя на него широко открытыми от изумления глазами, она едва сдерживала смех.

— А заболоченные почвы? А поля, заросшие лесами?

— Это всего лишь результат дурного хозяйствования, мой желанный херувим.

— Херувим… — буркнула Тея.

— Ладно — серафим, сияющий ослепительнее солнца.

— Прекратите!

— Значит, это возымело желаемый эффект.

Тея тут же взяла себя в руки. Расчет во всем! Как она не догадалась!

— Ваши поместья приходят в запустение. Видите ли, моя мать провела тщательное расследование касаемо вас и получила неутешительные сведения.

— Очень мудро с ее стороны.

— Вас не беспокоят подробности?

Он криво усмехнулся.

— Моя дражайшая Тея, когда человека называют сумасшедшим и мерзким, когда люди шарахаются от него как от бешеного пса, какие еще более жуткие тайны о нем можно раскрыть?

Дариен взял ее за руку и повел к гостям, взоры которых были обращены на них и полны нескрываемого интереса.

Страшно не хотелось, чтобы ей приписывали амуры с Бешеным Псом, но он поступил бы так в любом случае. К черту! Завтра весь город только и будет говорить о том, что Великая Недотрога вовсе и не недотрога уже: ее сразил наповал мерзкий виконт Кейв — единственный оставшийся в живых.

Тея предпочла вести себя так, словно ничего экстраординарного не происходит, но когда последний гость уехал, у нее раскалывалась голова от напряжения.

— Все прошло прекрасно, — сказала мать, подавив зевоту.

Она что, действительно ничего не заметила?

— Надеюсь, — не стала возражать Тея. — Я старалась быть благожелательной к Дариену.

— И у тебя это получилось, причем весьма убедительно.

В ее голосе Тея не услышала сарказма. Возможно, она действительно раздула из мухи слона, потому что разозлилась из-за того, что он одурачил ее и воспользовался ею. А она-то… доверчивая дура!

— Можно надеяться, что большинство из тех, кто был сегодня здесь, не станут распространять разную чепуху о нем, — заметила леди Сара, пока они шли к своим спальням. — Думаю, даже кое-кто будет переводить разговоры о Дариене в позитивное русло, и прежде всего мужчины. Но сомневаюсь, что все они ринутся помогать ему. Нам нужна более активная поддержка.

— Я делаю все, что могу, — возмутилась Тея.

— Ты все делаешь чудесно, дорогая.

Герцогиня зашла в спальню дочери, и Харриет тут же скрылась в гардеробной, чтобы оставить их одних. Как ни хотелось Тее тишины и спокойствия, она все же постаралась сосредоточиться на словах матери.

— Его внимание к тебе может показаться несколько чрезмерным, — заметила герцогиня. — И это несправедливо по отношению к тебе — тащить такой груз в одиночку. Для того, что я могу сделать, существуют определенные лимиты, потому что все понимают, в чем заключается мой интерес. Мне кажется, настало время подключить сюда «балбесов».

Тея вспомнила холодную ярость Дариена и короткую фразу: «Я не нуждаюсь в помощи «балбесов».

— А Дариен согласится?

— Почему нет?

— Тот инцидент в школе…

— Это было давно, — отмахнулась мать и поцеловала Тею. — Доброй ночи, дорогая. Ты и правда была на высоте. И это позволит тебе насладиться сезоном, как ты того заслуживаешь.

Когда мать ушла, Тея вздохнула: ей было непонятно, что означает «насладиться» или чего на самом деле хочет. Но знала точно, что Дариен просто так не согласится на поддержку со стороны «балбесов». Надо все же уговорить его. Сев к столу, она написала ему записку, в которой попросила сопроводить ее на верховую прогулку ранним утром на следующий день.

Глава 22

Утро было серым и грозило дождем, и Харриет с трудом разбудила хозяйку. Нехотя Тея вылезла из постели, однако все же позавтракала и переоделась для конной прогулки.

Как и было приказано, лошадь уже подготовили, и грум прогуливал ее перед домом, но Тея не вышла, пока не показался Дариен на своем сером коне. Когда он остановился рядом, грум подсадил ее в седло.

Ей показалось, что губы у него тронула улыбка, когда он приподнял шляпу, приветствуя ее. Они направили лошадей в сторону Сент-Джеймс-парка, и под стук копыт по каменной мостовой Дариен сказал:

— Итак, хотите перезаключить договоренность?

— Нет.

Он вскинул брови.

— Вы не можете выдержать без меня больше восьми часов?

— Конечно, могу! Откуда такие подозрения, Дариен?

— Вы сказали как-то, что между нами все время существует соперничество.

Действительно, говорила.

— Только по отдельным вопросам, а так мы союзники.

Навстречу им две огромные, но изнуренные лошади тащили доверху нагруженную телегу, накрытую брезентом, который хлопал на ветру. Ее лошадь внезапно остановилась, но Дариен даже не пытался взять ее под уздцы: удалось справиться самой, — потом они увели своих лошадей в сторону, от греха подальше, а путь продолжили, когда телега проехала.

— Так значит, у нас встреча союзников? — спросил Дариен. — И с какой целью?

Тея начала мягко, пытаясь объяснить резоны, которыми руководствовалась ее мать, но, несмотря на все усилия, ей было непонятно, как смягчить конечную мысль — не объявить ее предварительной.

— Поэтому она хочет обратиться к «балбесам».

— Нет!

Они как раз въехали в парк, Дариен послал серого в галоп, и Тея бросилась следом в надежде, что он не уйдет далеко, но все именно так и получилось. Ей все-таки удалось нагнать его, и какое-то время они шли вровень, пока, наконец, он не притормозил, а потом совсем не остановился.

— Ответ по-прежнему — нет.

— Они сейчас самое лучшее доступное оружие, — возразила Тея.

— Нет!

Порывом ветра обернуло вуаль вокруг ее лица, и она раздраженно засунула ее под высокий воротник.

— Таким образом, это сражение ничего не значит для вас? Иначе вы воспользовались бы любой возможностью, чтобы победить.

Это подействовало. Тея увидела, как он сжал губы.

— Подумайте, как использовать их, если вдруг захотите: можно сковать, а потом отхлестать кнутом.

Дариен сухо засмеялся.

— Я пытаюсь не впасть в самообман, и мне не нужна их жалость.

— Это было раньше, в школе, теперь этого нет. Они считают, что у них долг перед вами, и наверняка оставят вас в покое, если будете настаивать.

Он тронул коня.

— И что от меня потребуется?

— Зависит и от вас, и от них, но главным образом, чтобы вас видели в их доброжелательной компании.

С все еще плотно сжатыми губами, Дариен посмотрел на нее.

— Почему это