«гладколицым человеком со свежим ярким цветом лица и странной простотой». К 1856 году Уичер и Смит были уже опытными и авторитетными детективами; в начале года их повысили до инспекторов [14].

Если бы эти двое были приняты в Дублине как спасители и покинули его в сиянии славы, это было бы отличной рекламой для Скотланд-Ярда, однако реальность оказалась более прозаичной. Их пребывание в столице Ирландии было малозаметным и совпало с периодом, когда расследование, казалось, полностью застопорилось. За неделю до их приезда одна из газет опубликовала сводку из двух слов, в которой говорилось просто: «Ничего нового». Ходили даже слухи, что полиция потеряла надежду на поимку убийцы. Все это весьма удручало Августа Гая, который после ухода мистера Кеммиса единолично руководил расследованием. Предполагалось, что это даст возможность самому опытному детективу Дублина переломить ситуацию, однако у суперинтенданта попросту закончились идеи.

Общественность отреагировала на явный тупик в расследовании различными новаторскими предложениями. Один предложил использовать гипноз, чтобы ввести свидетелей в транс и таким образом раскрыть личность убийцы. Другой предложил эксгумировать тело во второй раз и осмотреть глаза покойника на предмет того, не отпечатался ли на сетчатке его глаз образ убийцы. Этой жуткой идее – процессу, известному как оптография – в последующие десятилетия будет уделено много внимания, хотя в итоге и окажется, что у нее нет какой-либо криминалистической ценности [15].

Вечером во вторник 2 декабря доктор Ричард Роберт Мэдден, секретарь Совета ссудного фонда, сел на ночной поезд из Дублина в Корк. Доктор Мэдден был выдающимся ирландцем. Видный борец с рабством, он служил высокопоставленным дипломатом на трех континентах, а также был известен в качестве писателя и историка. Когда доктор Мэдден приехал в отель «Виктория», было уже поздно, и он сразу же направился в кафетерий. Там он встретил человека, который тут же вызвал у него подозрения, так как не мог говорить ни о чем, кроме убийства в Бродстоне, будто оно занимало все его мысли. Еще более странно, что, хотя он и заказал номер на ночь, он им не воспользовался, а оставался в кафетерии до без четверти шесть. Затем мужчина объявил, что уезжает утренним поездом, и, расплачиваясь за напитки, достал огромную пачку банкнот, среди которых официант, как ему показалось, увидел расписку из ломбарда.

Доктор Мэдден был встревожен этой встречей и, как только мужчина ушел, отправился в ближайший полицейский участок, чтобы сообщить о случившемся. Инспектора, с которым он разговаривал, его слова заинтересовали, и он тут же телеграфировал детективам в Дублин, после чего отдал приказ своим сотрудникам арестовать [16] этого человека на месте. На следующий день подозреваемый был обнаружен в центре Корка, задержан и представлен перед мировым судом. Он представился Джозефом Хейлом и рассказал, что до недавнего времени работал аукционистом в Дублине. Он признался, что покинул столицу после того, как у него возникли финансовые трудности, и, опасаясь ареста за долги, постарался скрыть свое присутствие в Корке. Эти события были подхвачены газетами, которые с ликованием сообщили об аресте «убийцы», однако вся эта история закончилась ничем, так как после установления личности Хейл был отпущен без предъявления обвинений.

Это была не единственная ложная тревога, поскольку в тот же день человек по имени Джеймс Робинсон сам признался в убийстве. Робинсон казался вполне правдоподобным подозреваемым: он работал в локомотивном цеху на станции в качестве слесаря, пока его не уволили несколькими днями ранее. Он был арестован двумя дублинскими детективами и заключен в камеру полицейского участка на Ченсери-Лейн. Проблема заключалась в том, что его показания были бессвязными и он беспорядочно переключался между признанием собственной вины и обвинением других. Когда его осмотрел полицейский хирург доктор Ричард Айрленд, он сразу же признал его невменяемым. Несчастный Джеймс Робинсон был отпущен на попечение своей семьи, став шестым человеком, ошибочно арестованным за преступление, к истинному виновнику которого до сих пор не удавалось подобраться. Полдюжины – это много для расследования, которое длилось уже третью неделю, однако, если быть справедливым к детективам, эта цифра отражала скорее тревогу населения, чем некомпетентность полиции. Дублинцы были напуганы тем, что убийца оставался на свободе, и тщательно отслеживали любые намеки на причастность к преступлению. Когда следователи получали правдоподобную наводку, у них не было иного выхода, кроме как вызвать подозреваемого на допрос.

На следующей неделе один из высокопоставленных железнодорожных чиновников – его личность так и не была раскрыта – решил обратиться к ясновидящему в надежде, что общение с миром духов позволит обнаружить важные улики, которые до сих пор ускользали от детективов.

Было проведено три сеанса, и, по словам одного из участников, удалось выяснить ряд удивительно конкретных деталей преступления, в том числе маршрут, по которому убийца входил и выходил из здания. Во время одного из таких сеансов медиум даже дала указания, которые, по ее словам, должны были привести к поимке убийцы. К сожалению, версии событий, рассказанные на трех сеансах, расходились настолько непримиримо, что все присутствующие вскоре пришли к выводу, что материальные поиски куда предпочтительнее сверхъестественных. Полиция отнеслась к этой деятельности с пренебрежением, и Август Гай счел нужным написать в газеты публичное заявление о том, что не имеет к этому никакого отношения.

В отсутствие реальных новостей журналисты с запозданием вспомнили о других жертвах этого страшного преступления. Во вторник, 9 декабря, газета Freemans Journal обратила внимание общественности на бедственное положение «престарелой матери и беспомощной сестры» мистера Литтла, сообщив, что им грозит финансовый крах, и призвав корпорации и частных лиц помочь им:

«Компания Midland Great Western Railway Company, потерявшая столь способного, порядочного и верного сотрудника, возможно, сумеет найти другого, столь же преданного ее интересам; но для пострадавших матери и сестры эта потеря невосполнима – к тому же она усугубляется тем, что к тяжким страданиям, вызванным внезапным и ужасным несчастьем, добавляются бедность и лишения».

Последним вкладом Томаса Кеммиса в расследование убийства после передачи руководящей роли суперинтенданту Гаю стал письменный отчет о сделанных им выводах. Этот документ с более чем сотней страниц протоколов допросов был направлен Эдварду Хорсману, Генеральному секретарю по делам Ирландии. Десятистраничный анализ дела, проведенный королевским адвокатом, представлял собой краткий обзор хода расследования в начале декабря, через три недели после смерти мистера Литтла. Мистер Кеммис начал с изучения возможных мотивов преступления. Он утверждал, что смерть Джорджа Литтла никому не была выгодна и что нет никаких оснований полагать, что причиной убийства стали месть или злой умысел [17]. Единственным вариантом оставалось ограбление, причем обстоятельства указывали на то, что оно было незапланированным:

«Похоже, что все было сделано в спешке,