Когда страсти немного улеглись, приехал господин Смирнов, шепнул хозяину «Галереи»:

- У меня для вас новости.

Они незаметно выскользнули из зала, закрылись в кабинете.

- Ну? - нетерпеливо спросил Чернов. - Что вы узнали?

- Таинственного поручителя, интересы которого представляет Геннадий, зовут Альберт Демидович Фарбин. Он сделал капитал на торговле сырьевыми ресурсами, а сейчас отошел от дел. Человек серьезный, в возрасте, очень трудно идет на контакт. Решил отдохнуть от всех и вся, уединиться. Где он проживает в данное время, неизвестно.

- Сколько ему лет?

- Пятьдесят семь, но он в хорошей форме. Не думаю, что его можно водить за нос.

- Никто и не собирается… - огрызнулся Чернов, но осекся под насмешливым взглядом сыщика.

- А теперь, если позволите, пойду взгляну на «чудесно возвращенный» шедевр. Поиски оригинала продолжаются или отменяются?

- Продолжаются, - буркнул Анисим Витальевич. - Идите, мне надо подумать.

- Не смею мешать.

Господин Смирнов вышел из кабинета и отправился в зал, к «Нимфе», у которой сгрудились посетители выставки.

Картина поразила его - снимки не шли ни в какое сравнение с этим ярким, напряженным, наполненным восхитительной и жестокой страстью полотном. Сыщик не видел оригинала, и ему было не с чем сравнивать. Копия Ореста Минаева - бледная тень рогожинского творения - показалась ему верхом совершенства.

- Вот это да! - пробормотал Всеслав, ощущая неясное возбуждение, происхождение которого списал на магнетическое влияние «Нимфы». - Рогожин-то, оказывается, умел не только античные обряды изображать…

Не успел он отойти в сторону, как увидел Чернова, входящего в зал вместе с Геннадием Шедько. Они направлялись прямиком к картине.

Представитель господина Фарбина держался несколько вызывающе. Он что-то говорил хозяину «Галереи» с ехидной улыбкой, сопровождая свои фразы раздраженными жестами.

- Прошу… - Анисим Витальевич с деланым радушием подвел Геннадия к «Нимфе».

Окружающие невольно расступились. Господин Шедько будто наткнулся на невидимую преграду. Он поднял глаза и пошатнулся. Едва заметно. Не будь сыщик столь пристально внимателен, он бы не заметил этой мгновенной слабости. Шедько быстро взял себя в руки, продолжая играть роль придирчивого покупателя.

Смирнов готов был поклясться, что полотно до глубины души тронуло Геннадия, разумеется, если таковая у него была. Складывалось впечатление, что при взгляде на картину произошел какой-то неуловимый сбой в безукоризненно отлаженной программе этого «механического» человека - господина Шедько. Он попал в затруднительное положение, и теперь его мысли панически метались, в то время как Шедько продолжал вести обычный светский разговор с Анисимом Витальевичем. Тот был обеспокоен другим - как бы Геннадий не заметил подделки. Но Геннадию было не до этого.

Они быстро сговорились о цене, к видимому облегчению господина Чернова, и пошли в буфет распить бутылочку шампанского. Всеслав незаметно последовал за ними. Анисим Витальевич не скрывал радости, а Шедько погрузился в себя, рассеянно кивая головой в ответ на его болтовню. Едва пригубив шампанского и сославшись на то, что он за рулем, Геннадий распрощался и ушел.

На улице он сел в припаркованный у входа черный «Мерседес», быстро рванул с места. Смирнов едва успел впрыгнуть в свою машину и пристроиться сзади. Он не собирался следить за Геннадием, просто хотел проверить одно предположение.

Через час, убедившись в том, что Геннадий свернул именно туда, куда и следовало, сыщик удовлетворенно хмыкнул.

- Так я и думал, - сказал он. - Сегодня хороший день! У меня даже осталось время съездить в Серпухов, поговорить еще раз с госпожой Конаревой.

* * *

Незадолго до описываемых событий.

Та ночь врезалась в память Глеба навсегда. Он не сомневался, что пройдут столетия, а каждая подробность тех немыслимых событий будет так же свежа, как и сегодня. Есть вещи, которые существуют вне времени.

Не смертным чувством и не смертной кровью Дано вкусить небесного огня… Алиса успела внушить ему, что человек непостижим и загадочен и что его путь проходит сквозь вселенные. Она многому научила Глеба, открыла ему глаза. Иногда она казалсь ему ведьмой, а иногда - ангелом. Иногда он готов был целовать следы ее ног, а иногда - жаждал убить, уничтожить этот источник боли и наслаждения, над которым он был не властен. Она дразнила его, будила в нем то божественное, то зверское. Чаще - второе. Она повергала его в пучины ада, но он твердо знал, что только она сможет привести его к звездам… Он был не в силах отказаться от этого.

С ней он познавал жизнь необыкновенную, скрытую, которой никогда не познал бы один. Она стала его поводырем в стране теней и показала ему обманчивость бытия. Она… Нет, он не мог больше думать о ней, знать, что она ускользает… Он потерял сон и бродил по лесу, ища успокоения у природы. Ему казалось, что они с Алисой созданы друг для друга, только она этого не понимает. Пусть побалуется, порезвится, попробует все на вкус… и вернется. Она как ребенок, у которого разбегаются глаза, который должен подержать в руках каждую яркую игрушку. Это неизбежно. Через это надо пройти. А потом… они снова встретятся, чтобы никогда больше не расставаться.

Так Глеб то ли уговаривал себя, то ли бредил наяву. Он работал на стройке как автомат, неотступно думая об Алисе. Ее лицо стояло перед ним, подобно луне на ночных небесах.

- Пора спускаться на грешную землю, - шептал кто-то внутри его. - Опомнись! Приди в себя. Эта девушка тебя не любит. Она увлечена своими собственными фантазиями. Она играет в странные, сумрачные игры. Она слишком падка на все необычное, чтобы быть просто возлюбленной, женой, подругой. Она выпьет твою кровь по капле и довольно облизнется. Она будет предавать тебя на каждом шагу, а в ответ требовать безоглядной страсти и жертв.

Но ничто не могло убедить Глеба отказаться от Алисы. Такова нить его судьбы, вытканная небесными пряхами! Боги и те смиряются перед неизбежным.

В ту ночь он должен был работать вместо парня, который свалился с простудой, но пошел сильный дождь, и бригадир отпустил всех по домам. Собственно, в домах жили только Глеб и пара строителей, которым не лень было шагать пешком из Васильков в Новую Деревню и обратно, остальные ютились в вагончиках рядом с объектом. Так было удобнее.

- Оставайся с нами, - предложили ребята. - Куда ты пойдешь в такую погоду?

Соблазн был велик, но Глеба неудержимо тянуло домой. Он закутался в прорезиненный плащ с капюшоном и зашагал в сторону Васильков. Под ногами чавкала жидкая грязь, черный лес шумел от ветра и падающих капель. На сердце у Глеба лежал тяжелый камень. Он шел вперед, не разбирая дороги.

У Васильков дождь стих. Редкие крупные капли падали с козырька крыльца, когда Глеб отпирал дверь. Он сразу почувствовал незнакомый запах… дух непрошеного вторжения…