Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прошу вас, любезная госпожа, встаньте здесь… – Живописец показал графине место, хорошо освещенное солнцем.
Графиня встала на указанное место и замерла с высокомерным и нетерпеливым видом.
Живописец приступил к работе.
Прошло около часа.
– Маэстро! – проговорила графиня недовольно. – Долго мне еще придется так стоять?
– Я прошу вас, постойте еще немного… я хочу передать это освещение…
Графиня повела плечами и сошла с места.
– Хватит! Я устала!
Художник хотел что-то возразить, но вовремя опомнился. Главное – не вызвать гнев графини… Почтительно поклонившись хозяйке замка, он проговорил:
– Конечно, как вам угодно! Мы прервем сеанс, если вы устали. А когда еще вы сможете уделить мне время?
– Возможно, завтра.
Графиня покинула часовню.
Живописец вымыл кисти, переоделся и вышел в сад. Он убедил себя, что хочет вдохнуть свежего воздуха после сырого и душного воздуха замка, однако в действительности он надеялся увидеть девушку с золотым нимбом волос.
И судьба улыбнулась ему.
Девушка сидела на скамье в укромном уголке сада, среди розовых кустов, и читала молитвенник. Сейчас солнечный свет не падал на ее волосы, но они все равно казались золотыми, а в чертах лица была поистине ангельская прелесть.
Маэстро Лоренцо подошел к незнакомке, почтительно поклонился ей и проговорил:
– Дозволено ли будет мне узнать ваше имя?
Девушка вздрогнула:
– Я не слышала, как вы подошли! Кто вы?
– Я – Лоренцо ди Сан Романо, придворный живописец саксонского курфюрста. Здесь проездом. Госпожа графиня, хозяйка замка, любезно оказала мне гостеприимство.
– А я – Кэти, Кэти фон Шлезвиг. Я – сирота, дальняя родственница госпожи графини. Тетя Эржбета… госпожа графиня милостиво предоставила мне кров, а также заботится о моем воспитании. Но она часто занята, – добавила девушка, – и мне приходится довольствоваться обществом молитвенника… и отца Доминика. Отец Доминик – наш замковый капеллан, он обучает меня итальянскому языку и латыни. Хотя госпожа графиня считает, что латынь ни к чему скромной и небогатой девушке…
– Вы сами не знаете своего богатства и могущества! – пылко воскликнул живописец. – Вы прекрасны, как ангел! Ваша красота способна сокрушить царства, как красота Елены Спартанской…
– Скромной девушке не пристало слушать такие слова! – проговорила Кэти и поднялась со скамьи.
– Простите меня! – проговорил живописец, схватив ее за руку. – Простите мою дерзость и не покидайте меня! Дайте мне еще полюбоваться вашей красотой!
– Не смущайте меня, любезный господин…
В это время на дорожке появился пожилой священник в темном одеянии из грубого холста. Увидев Кэти, он проговорил:
– Вот ты где, дитя мое! Я всюду тебя искал. Пойдем отсюда, ты слишком много времени проводишь на воздухе, а Парацельс считал, что солнечный свет вредит женской коже… – Тут священник заметил живописца и строго спросил: – Кто вы, сударь?
Маэстро Лоренцо представился.
– Известно ли вам, сударь, что молодой девице не следует находиться наедине с особами мужского пола?
– Не сердитесь на него, святой отец! – вступилась за живописца Кэти. – Маэстро рассказывал мне о росписях итальянских соборов. О росписях на темы Священного Писания…
У Лиды в квартире было пусто и тихо. Вообще квартира была какая-то безликая, кухня – настолько чистая, что Надежда усомнилась – готовят ли в ней еду или так просто заходят.
– Ты, Надя, верно, есть хочешь? Полдня ведь проездили, крошки во рту не было…
– Хочу, – покаянно согласилась Надежда, – ничего не могу со своим аппетитом поделать.
Лида как-то неуверенно огляделась по сторонам, потом достала из морозилки упаковку готовых котлет и пакет замороженной картошки и, распаковав, бросила все это на сковородку.
«Ну и ну, – недовольно подумала Надежда, – да это просто ужин холостяка получается. Еще бы пельменей покупных отварила!»
Вслух она, разумеется, ничего не сказала, но, похоже, Лида прочитала ее мысли.
– Извини, – сказала она, – как-то я в последнее время совсем не готовлю. Дашка вечно на диете, мне тоже есть не хочется… Не дело это, сама знаю, давно пора себя в руки взять…
– Ну, тогда давай хоть картошки жареной! – оживилась Надежда.
– А ты рассказывай все, что знаешь!
– Хорошо. – Надежда отважно откусила кусок котлеты. «А ничего, вроде бы есть можно». – Значит, стою я на похоронах рядом с гробом и слышу, что у покойного Константина в нагрудном кармане телефон звонит…
Когда Надежда закончила свое повествование, картошка на тарелке у Лиды давно остыла.
– Ну, Надя, ты даешь! – сказала Лида, покачав головой. – Такое расследование провела!
– А толку? – возразила Надежда. – Ничего же не выяснила. Ну, знаем мы точно, что твой бывший муж хотел вернуть тебе медальон и для этого продал или заложил все свое имущество. Но вот куда он его дел, медальон этот?
Тут у Надежды Николаевны снова мелькнула какая-то важная мысль, но уплыла в глубину сознания, потому что Лида поставила перед ней чашку крепкого чая.
– Может, у Дашки шоколадка завалялась… – сказала она, правильно поняв ищущий взгляд Надежды, и ушла в комнату дочери.
Через несколько секунд Надежда услышала:
– Ой! – И бросилась вслед за Лидой.
В отличие от остальной квартиры, в комнате Даши царил кавардак. Шкаф был раскрыт, вещи вперемешку с обувью и какие-то кремы в баночках валялись на полу, на обоях размазана тушь.
Надежда едва не споткнулась о тюбик помады.
– Она ушла! – Лида рванулась в коридор и распахнула дверцы стенного шкафа. – Чемодан большой взяла и сумку. Собрала вещи и ушла из дома. И не попрощалась даже.
– Ну, позвони ей, – посоветовала Надежда, – поговорите хоть так.
– Зачем? – Лида была удивительно спокойна. – Ушла так ушла. Ей давно пора своей жизнью жить. Ладно, я потом тут вещи распихаю, приберу хоть немножко…
В коридоре им на глаза попался игрушечный медведь Федя. Он грустно смотрел единственным стеклянным глазом, и Надежда снова вспомнила их поездку на дачу. Как она увидела след от машины, а на крыльце отпечаток ботинка. Ботинок-то хороший был, дорогой и, судя по отпечатку, большого размера.
– Слушай, а у твоего бывшего какой размер ноги был? – внезапно спросила Надежда.
– Сорок пятый, а что? – удивилась Лида.
– Да вот… – начала Надежда, но тут в замке входной двери послышалось какое-то царапанье.
Женщины застыли в страхе, потом Надежда схватила зонтик и подкралась к двери. Лида тоже подошла и заглянула в глазок, после чего отодвинула Надежду и распахнула дверь.
