— Очень хорошо, — разочарованно кивнул мистер Тейлор. — Долго вы прослужили в Форуэйзе до того, как случилась трагедия?

— Месяца три, — ответила Дейзи.

— Всего три? Насколько я помню, по вашему утверждению, мистер Оукли уговорил вас остаться на том основании, что к вам привык ребенок, хотя вы проработали лишь несколько недель?

— Три месяца долгий срок для ребенка, сэр, — с упреком ответила Дейзи. — Он полюбил меня. Я его тоже. Я вообще очень люблю детей.

— Прося вас остаться, мистер Оукли обещал повысить в награду жалованье?

— Обещал, — подтвердила мисс Джосс. — Потому что видел, как я расстроена и готова вернуться домой.

— Мистер Оукли вам когда-нибудь говорил, что вы очень хорошенькая? — внезапно спросил мистер Тейлор, отбросив джентльменские манеры.

— Нет! — объявила мисс Джосс. — Дальше что?

— Полагаю, — сказал мистер Тейлор, — всем известно, что бывает дальше.

— Он никогда ничего такого не говорил! — выкрикнула Дейзи. Личико в форме сердечка некрасиво побагровело. Она вцепилась в барьер, как бы приподнявшись на цыпочки при своем малом росте.

Стэнли окинул взглядом скамьи для публики, веселые лица. Постарался разглядеть женщину под вуалью, но в зал набилось слишком много народу.

— Никогда вас не преследовал? Не пытался поцеловать? — расспрашивал мистер Тейлор.

— Никогда, и, по-моему, дурно, что вы говорите такое! — взорвалась Дейзи.

Стэнли посмотрел на присяжных — похоже, некоторые с ней вполне согласны.

Мистер Тейлор не собирался сдаваться.

— Вот как? Расскажите, как вы распоряжаетесь заработанными деньгами, мисс Джосс.

— Кое-что отдаю матери, — ответила Дейзи, — остальное для себя откладываю в нижний ящик комода.

Мистер Тейлор подался вперед, выгнув длинную шею, оскалившись, так что меж тонкими губами стали видны пожелтевшие зубы.

— Но кое-что тратите, правда? Разве через неделю после смерти хозяйки вы не покупали в Бамфорде новую шляпку и несколько пар шелковых чулок?

Мистер Грин тревожно встрепенулся, но оказалось, что беспокоиться нечего.

— Покупала, — подтвердила Дейзи. — Я же сказала, собираюсь замуж. Покупаю про запас для свадебного путешествия. Мы думаем в Торки[11]поехать. — Миловидное личико внезапно скривилось, девушка всхлипнула. — Вы все выворачиваете наизнанку, сэр. Я не знаю зачем.

— Кроме того, вас видели в церкви в коралловых серьгах, принадлежавших миссис Оукли, — продолжал мистер Тейлор, не тронутый ее слезами.

Мисс Джосс вытаращила на него изумленные глаза:

— Да, сэр. Но я получила их честным путем, мне нечего стыдиться. Мистер Оукли сказал, что знает, как его жена любила меня, и хочет дать мне что-то на память о ней. Поэтому дал те самые серьги.

— Любила? — прорычал мистер Тейлор. — По словам миссис Баттон, миссис Оукли собиралась вас выгнать. Вы знали, что хозяйка хочет вас уволить?

Мисс Джосс вытянулась на все свои четыре фута десять дюймов и храбро взглянула на своего мучителя:

— Нет, сэр, ничего подобного не было. Все это выдумки старой матушки Баттон. Она меня невзлюбила, потому что слышала, как мы с горничной Дженни над ней потешались. Остальные горничные ей тоже не нравились. Можете других спросить. Она им без конца жизнь отравляла, и мне отравила бы, если б смогла и если бы я не сидела в детской наверху. Поскольку иначе меня не достать, она и принялась выдумывать всякие пакости. Вся ее болтовня здесь сплошное вранье, ни слова правды.

«Рыбка оказалась слишком проворной», — записал Стэнли.

Суд объявил перерыв на обед.

— В паб? — предложил представитель агентства Рейтер.

— Там встретимся, — сказал Стэнли. — У меня еще одно дело.

Антенна представителя агентства Рейтер дрогнула, и он неохотно расстался с репортером.

Две женщины с бамфордского вокзала сначала как бы не решались покинуть места, но потом поднялись и направились к выходу. Стэнли скрытно вышел за ними из здания суда, время от времени озираясь, проверяя, что следующий за ним тенью представитель агентства Рейтер отстал. Видно, жажда пинты эля пересилила. Никаких признаков слежки.

Женщины шли быстрым шагом, желая подкрепиться и заблаговременно вернуться на свои места. Задержавшись перед парой переполненных ресторанов и посовещавшись, свернули в какую-то чайную. Стэнли за ними.

В такое время в таких заведениях подаются легкие закуски, в основном салаты, холодное мясо. Посетителей мало — возможно, поэтому женщины выбрали чайную, где и уселись в самом дальнем темном углу.

— Слушаю, сэр, — сказала худенькая торопливая женщина в ржаво-черном платье с посеревшим передником.

Стэнли поспешно заглянул в меню, остановившись на яйцах в мешочек и чае. Женщины тоже сделали заказ. Он ждал с нетерпением. Когда принесут еду, ей придется поднять вуаль.

Так и вышло, но все-таки открылся только левый профиль. Молодая женщина старательно держит голову так, чтобы лица справа не было видно. Ест быстро, как бы опасаясь посторонних взглядов. Справедливо боится.

Стэнли вытер рот салфеткой, встал из-за стола и направился к ним.

Почти дошел, когда старшая его заметила, глухо вскрикнула. Молодая мгновенно сбросила вуаль, не дожидаясь никаких объяснений, и перед ним упал черный занавес.

— Прошу прощения, леди, — сказал он. — Хакстейбл из «Бамфорд газетт». Вот моя карточка.

Репортер протянул визитку, но она не была принята, поэтому он положил ее на столик. Молодая женщина застыла. Старшая презрительно покосилась на карточку:

— Что вам нужно, молодой человек?

— Одно слово. Я вас видел в суде. Освещаю процесс Оукли. Он вызывает большой интерес, и поэтому мне хотелось бы знать, что вас привлекает. Вы знакомы с мистером Оукли или, возможно, являетесь свидетельницами по делу?

— Нет! — отрезала старшая женщина. — Мы здесь по своим делам, молодой человек. Если будете приставать, я позову хозяйку и попрошу вас выставить! — Она схватила визитную карточку и сунула ее в карман Стэнли. — Заберите!

Понятно, что не надо настаивать. Старая мегера охраняет девушку от всяких докучливых незнакомцев. Стэнли отступил, бросив последний взгляд на склонившуюся головку с невидимым лицом.

— Ну, — обратился Вуд вечером к дочери, — что скажешь?

Поскольку днем ее не было дома, ужинали ветчиной с пикулями от бакалейщика. Эмили извинялась, но отец заверил, что это его любимое блюдо.

Она поставила локти на стол, уткнувшись подбородком в переплетенные пальцы.