опустился на диван, молча смотрел на Анта, ждал продолжения.

Ант улыбнулся, будто наслаждаясь произведенным эффектом.

— Именно поэтому Никодим выбрал тебя, — закончил он. Поднял свой стакан, отпивал медленно, наблюдая одним глазом мою реакцию.

Я поставил свой стакан на стол, смотрел на Анта. Как я ему скажу, что я себя не помню, не то что про Никифора. Что там у него было, когда?

— Ты, как будто, ничего не помнишь? — спросил Ант, не дождавшись от меня нужной реакции.

Я пожал плечами.

— Так и есть.

Ант вздохнул. Еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, играя зрачками.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Я могу это понять. Ты был маленьким. Тебя дед Никодим в лесу нашел, принес в общину, выходил, вылечил. Это он мне рассказывал потом. У тебя был какой-то браслет особый, не деревянный, какие обычно носят отшельники. Он его спрятал, а всем сказал, что ты такой же как они — чистый. Иначе…

— Иначе меня бы выдворили из общины, — вставил я. — Я знаю, что у них есть предубеждение, даже страх по отношению к мутантам.

— Ну да, — согласился Ант. — Есть такое. Поэтому Никодим никогда не говорил у себя в поселении, что бывал у нас. Такое бы началось! Они же до сих пор считают, что мы заразные.

— Это да, — подтвердил я. — Я считаю это антинаучным. Но, что с них взять! Ладно. Давай дальше. Почему Никодим решил, что я не чистый? Только из-за необычного браслета?

— Не совсем, — продолжил Ант. — А ты что, вообще ничего не помнишь? У тебя же способности есть, которых нет у отшельников, не может быть у чистых?

— То есть какие-то мутации? Как у вас?

— Ну да. Неужели ты не чувствуешь это в себе?

Я попытался послушать свое тело, даже глаза закрыл. Ну, Никифор, выдай чего-нибудь такое! Ну!

Нет, молчит.

— Но я ведь и не совсем мутант, — сказал я. — Я же не похож на вас. Ведь если бы я был такой же худой и бледный, то меня бы враз вычислили!

— Никто и не говорит, что у тебя что-то именно от мутантов, от нашей расы, — возразил Ант. — В тебе может быть намешана кровь других рас, у нас ведь их тут сам знаешь сколько! Некоторые очень похожи на отшельников.

Я пожал плечами. Что я могу сказать? Даже если у Никифора есть какая-то своя фишка, моему сознанию она недоступна.

— Ну да ладно, это я так, к слову. — Ант поднялся, прошел по комнате, открыл дверь, позвал Дана. — Ник, — обратился он ко мне. Я повернулся, встал. — Дан вам покажет комнату. Когда Митька придет в себя, отправитесь отдыхать. Вечером я еще зайду, чтобы определиться по завтрашнему дню, обговорить детали. Дело серьезное.

— Это точно, — согласился я. — Серьезнее не бывает.

— Вот именно. Но в этом надо убедить весь Совет. Для нас это серьезное решение, для всех нас. В общем, отдыхайте. До вечера.

Я кивнул.

Ант что-то еще шепнул Дану в дверях, вышел.

Дан остался стоять у закрытых дверей.

Я опустился обратно на диван. Что же такое у меня есть необычное, о чем знал Старейшина, наверняка знал. И мне ничего не сказал. Но он же не знал, что ЛЕС вселил меня в тело Никифора, и поменял все сознание. Для чего это было сделано? По факту я начал с чистого листа: сознание Никифора не доступно, моя память стерта. Это было сделано преднамеренно?

Не знаю, у меня пока нет ответа.

Надеюсь, что они появятся позже.

— Может, чаю? — спросил за спиной Дан.

Я обернулся.

— Нет, спасибо. Может, позже, когда Митька в себя придет.

— Хорошо, — сказал Дан, — а я, с вашего позволения, схожу налью себе.

Через минуту он вернулся с дымящейся чашкой, тарелкой сладостей. Кивнул мне, мол, может передумаешь. Я улыбнулся, помотал головой.

Старался не смотреть на аппетитно распивающего чай Дана, спросил, скорее из вежливости, чтобы завести светский разговор.

— А почему у вас такие имена странные: Дан, Ант?

— А у вас? Никифор, Митрофан, Никодим.

— Ну, это да, согласен. Но это хотя бы какие-то старорусские, это можно понять, если отшельники себя считают чистыми, снова уверовали в древних богов, чтобы максимально уйти от губительной цивилизации. А у вас это с чем связано? С тем, что вы, наоборот, новые люди? И для новых людей имена новые придумали?

— На самом деле все проще. Имена у нас обычные, только сокращенные. Вот, например, Дан — это Данила, а Ант — Антон. Вот и все.

— Но у вас фамилии, отчества есть? Или они тоже сокращенные? Не может же город в тысячу человек иметь пятнадцать Данов и двадцать Антов? Вы же запутаетесь. Тем более, что, как по мне, вы почти все на одно лицо, как эти… эльфы!

Дан засмеялся, поставил на стол чашку, чтобы не разлить.

— Да, интересное сравнение! Даже не думал никогда об этом.

— Но так и есть, — сказал я. — Мне со стороны как-то в глаза бросаются эти сравнения. Вот, например, те же выродки похожи на гномов — маленькие, черномазые, коренастые.

— Только гномы не такие тупорылые и злобные, — вставил Дан.

— Это да, точно.

— А у нас уши обычные, не заостренные, как у эльфов.

Я тоже засмеялся.

— Ну я и не говорил, что вы прямо точь-в-точь как они! Я сказал, что любая раса всегда чем-то напомнит уже существующую, хотя бы и в книгах.

Дан покрутил чашку в ладонях, подумал и спросил.

— А ты видел уже кого-то похожего на орков и гоблинов? Или того хуже — троллей?

Я удивился его вопросу. Честно говоря, я не знаю, где путешествовал Никифор, может он и встречал кого-то похожего. Но не я точно. Пока.

— Нет, — ответил я. — К счастью или к сожалению, пока нет.

Дан вздохнул, вскинул взгляд мне через плечо.

— Митька! Как себя чувствуешь?

Я обернулся. Митька стоял у двери в зеленую комнату, ошалело озирался.

— Слушайте, отлично! Даже выспался! — он вгляделся в окно, солнце еще и не думало садиться, только перешло экватор. — Что же я буду ночью делать? — и уверенной бодрой походкой двинулся к столу. — А есть чего поесть?

Мы с Даном переглянулись, не скрывая улыбок.

— Чего-нибудь для тебя найдем! — сказал Дан, встал и ушел в другую комнату.

Пока его не было, Митька уселся рядом на диван, потянулся.

— Я, наверное, все пропустил, — сказал он. — А что вы решили с камнем?

— Завтра утром будет большой городской Совет, где и будем этот вопрос обсуждать.

— Только завтра? — в глазах у Митьки появилось беспокойство.

— У нас нет