Но нет, Рида им так же запросто, как Джорджа Доннера, не сломить. Рид у себя в фургоне не прятался, упорно разъезжал вдоль обоза, стойко терпел злобные взгляды и страха на радость недоброжелателям не проявлял. В те дни у них с Тамсен Доннер появилось нечто общее: оба сделались самыми непопулярными, самыми ненавидимыми особами на весь обоз.

В соляной пустыне осталось, общим счетом, около трети фургонов. Никто по пути не погиб, однако вещей бросили и скота потеряли целую уйму.

Но нет, оглядываться назад – дело гиблое, в этом Рид ни минуты не сомневался. Пути назад нет. Нет и не будет.

Едва миновав пик Пайлот, поселенцы наткнулись на трупы индейцев. Деревьев вокруг росло так мало, что пара хлипкого вида помостов бросалась в глаза издалека. Рид с несколькими спутниками подъехали к ним поближе. Высота помостов примерно равнялась росту обычного, среднего человека. Вокруг укутанных в погребальные пелены тел были разложены самые разные вещи – вероятно, дары умершим: старый нож с потускневшим лезвием и рукоятью, оплетенной кожаным ремешком; ожерелья из резной кости и птичьих перьев в черную, синюю, белую полоску; длинная рубаха из шкуры буйвола, изрядно выцветшей на солнце…

Уильям Эдди утер предплечьем лицо.

– Как полагаете… пайюты?

Рид покачал головой.

– Скорее, шошоны, – ответил он. – Мы идем по их землям.

Джон Снайдер нарочно встал к нему поближе. Казалось, Рид чувствует его близость, точно испарину на спине.

– Что-что? Ты у нас, я гляжу, вдруг знатоком индейцев заделался?

– Это я прочел в книге об Индейской территории.

В Спрингфилде, после того что случилось с Эдвардом Макги, чудом избежав позора, Рид одно время подумывал стать представителем федеральных властей среди индейских племен, да только получить должность оказалось невероятно трудно. Теперь это казалось глупостью, вроде упрямого стремления к какой-то детской мечте… а, собственно, если подумать, чем бегство в Калифорнию лучше? Урок Макги Рид затвердил на всю жизнь. Может, этот Снайдер и здоров, и гнусен, не в пример стройному, обаятельному Макги, однако оба они – актеры в неудавшемся представлении.

Вся жизнь Рида – сплошные осколки разбитых фантазий.

Кезеберг потянулся за одним из ожерелий.

– По-моему, жирно будет – столько добра покойникам оставлять.

Рид попытался вообразить себе бледнокожую жену Кезеберга в этаком украшении, но тут фантазия его подвела.

– Это же мертвым для жизни в загробном мире оставлено, – сказал он. – Наверное, лучше не трогать.

Вид мертвых тел настораживал: для взрослых – необычайно тщедушны, для детей – ростом слишком уж высоки…

– Индейцев рядом вроде бы нет, стало быть, и бояться некого, – возразил Кезеберг.

– С индейскими могилами лучше не связываться, – поддержал Рида Франклин Грейвс. – Краснокожие насчет этого очень обидчивы.

Но Кезеберг, будто не слыша его, шагнул вперед, отогнул угол оленьей шкуры, укрывавшей труп, и Рид понял, отчего тела так малы. Трупы сожгли. Под шкурами покоились лишь обугленные останки, кости в ошметках горелого мяса. Иссушенная огнем кожа туго обтягивала черепа, пустые глазницы взирали на чужаков с укоризной. Несколько человек живо подались назад, Эдди отвернулся, закашлялся, прикрыв рот рукавом.

– Дикий народ, – подытожил Кезеберг. – Что я вам говорил? Дикари они все.

Особой любви к индейцам как таковым Рид никогда не питал, но Кезеберга с его невежеством ненавидел гораздо сильнее.

Однако в эту минуту его больше всего на свете – словами не передать как – тревожили тела индейцев. Чушь какая-то! Во время Войны Черного Ястреба он слышал от одного из разведчиков, как краснокожие хоронят умерших, и…

– Тут что-то нечисто, – сказал он. В лучах палящего солнца оскал на закопченных лицах навевал жуть. – Не помню я племени, которое мертвых сжигает.

– Может, с ними какая хворь приключилась? – предположил Франклин Грейвс. – Вот и сожгли, чтоб с заразой покончить.

«Зараза»… Это слово отдалось в ушах долгим, шипящим эхом. Все смолкли, не сводя глаз с помостов. Рид понимал: каждому вспомнился Люк Хэллоран. А вдруг и он подхватил какую-нибудь заразу – ту самую, что погубила этих двух краснокожих?

– Что это?

Пока Мэри Грейвс не подала голос, никто и не замечал ее появления. Рядом с нею, за спинами остальных, остановилась Элита Доннер. Рид слышал, будто она храбра до бесшабашности, однако думал, что с нею что-то не так: порой он видел, как Элита бродит по лагерю в одиночестве и тихонько бормочет себе под нос, как бы споря с кем-то невидимым.

Лицо Франклина Грейвса потемнело от гнева.

– Ступай, – велел он дочери. – Ступай отсюда. Не для женских глаз это зрелище.

Казалось, Грейвс вот-вот схватит ее за плечо, но Мэри спокойно шагнула вбок. Следовало отдать ей должное: твердости духа девушке было не занимать.

– Здесь что-то вырезано, – сказала она, коснувшись ладонью коры ближайшего дерева.

Действительно, кору украшали резные квадраты в квадратах, штрихи вроде молний, примитивные человечки со странно огромными, лобастыми головами.

– Может, это рассказ о случившемся?

– Нет, не рассказ, – встрял в разговор Томас, мальчишка из форта Бриджера.

К этому времени Рид успел о нем позабыть. По вечерам Томас обычно прятался под одним из фургонов Джорджа Доннера, а днем исчезал неизвестно куда. При переходе через пустыню от него не было никакого толку, и Рид полагал, что он вот-вот сбежит, как сбежал от Эдвина Брайанта.

– Это обереги против злых духов, – пояснил Томас, будто расставаясь с каждым словом против собственной воли. – Защита от ненасытных.

Брин, сам того не сознавая, потянулся к ружью.

– Кого тут оберегать-то, черт побери? Мертвецов? Зачем бы?

Тут Риду вспомнилось, что сказал Гастингс, когда они со Стэнтоном отыскали его, укрывшегося в фургоне. «Кто-то пожирает все живое вокруг»…

– Так это, стало быть, духи всю дичь в здешних лесах извели? – с усмешкой спросил Снайдер. – Вот, стало быть, в чем тут дело?

Томас, стиснув зубы, отвел взгляд.

К немалому удивлению Рида, на вопрос Снайдера ответила Элита Доннер.

– Они не только зверей едят, – негромко, чуть нараспев проговорила она. В ее ясных синих глазах мелькнула тревога. – Они едят и людей.

По спине Рида волной пробежала дрожь.

– Это ты чепухи разной ей наговорил, – буркнул он Томасу.

– Он помочь нам старается, – огрызнулась Элита, отвернувшись от Рида. – Который уж день старается, а вы его все не слушаете.

Снайдер, презрительно усмехнувшись, шагнул к Элите, грозно навис над ней.