Мы сидели в тишине, мои пальцы свободно сжимали ее запястье. Она смотрела на меня. Я зажмурилась и пошевелила губами.

Притворство не было ложью.

«Давай».

Ее глаза остекленели. Она покачала головой и свободной рукой вытащила из кармана клочок бумаги.

– Хорошо, – сказала она, читая записку, в которой, должно быть, было написано, что она ела сегодня утром. – Хорошо, но мы можем добиться лучших результатов. Особенно это касается его скорости. Твой грехотворец медленный. Он научится действовать быстрее, и ты привыкнешь к жертвам.

Мой грехотворец зарычал, и я отложила иглу в сторону. Где-то вдалеке послышался смех Крика.

– Ты прекратила исследовать Дверь, как я тебе велела? – спросила она.

– Я прекратила исследовать Дверь, – сказала я.

Со вчерашнего дня я ничего не исследовала, только экспериментировала. Для этой игры она недостаточно педантична.

Или, возможно, ее боялось столько людей, что ей никогда не приходилось задумываться о важности слов.

– Хорошо, – она улыбнулась и встала, ее плотная фигура загораживала свет из коридора. – Ты меня боишься?

– Да, – сказала я.

– Люблю, когда мне говорят правду. – Она коснулась моего подбородка и приподняла мою голову. – Нужно будет, чтобы кто-то присматривал за Алистером, когда меня не станет. Ты ведь будешь здесь, когда он станет сувереном?

Вот что она думает обо мне – и о любом другом жителе Цинлиры. В ее глазах мы всего лишь инструменты, которые нужно обтесать и использовать, наплевав на наши собственные желания.

– Да, – хотя это время наступит раньше, чем она думала. – Буду.

– Хорошо, – сказала она. – Завтра ты присоединишься ко мне и Алистеру в суде. Подготовься.

Никакой лжи – она сама дала мне идеальный способ одурачить ее и всех остальных.

– Конечно, ваше превосходительство, – я задержала дыхание, пока она не ушла. – Подготовлюсь.

Когда дверь закрылась, я увидела Крика. У него в груди все еще торчал нож. Из раны на пол капала кровь.

– Ты не настоящий, – сказала я. – Ты мертв.

– И в этом виновата ты, – он прищелкнул языком и погрозил мне пальцем. – Странная маленькая Лорена Адлер. Тебя никогда не обучали, ты никогда никого не убивала. Что бы сказала твоя мать, если бы увидела тебя сейчас?

– Крик меня раздражал, – сказала я, отворачиваясь к своему столу, – так что ты – неудачное воплощение моей нечистой совести.

Он снился мне и прошлой ночью. Я просто устала. Это была игра…

Он сидел на моем столе.

– Ты меня ранила.

– Ты – Дверь, да?

– Правда? – он поднес руку к ране и коснулся своего сердца – хотя только вчера я вырезала его из его неподвижного тела. – Но разве тогда я не должен говорить какие-то банальные вещи? Например, просить тебя открыть Дверь?

– Не хотелось бы учить тебя выполнять твою работу, – сказала я, попытавшись столкнуть его со стола.

Мои руки прошли сквозь него и уперлись в стену. Крик рассмеялся.

– Я думал, она причинит боль Франциске, – сказал он, – а ты воспользовалась тем, что ей на меня не плевать. Так хитроумно.

– Это было необходимо, – прошептала я, отступая назад. – Необходимо.

Он исчез с моего стола. Я сидела в кресле, встревоженно глядя по сторонам. Каждая клеточка моего тела напряглась, живот свело, и я еле сдержала рвотные позывы. Мое горло сжалось от ужаса. Я прикрыла глаза и вздохнула.

– Сколько, Лорена? – спросил Крик.

– Не настоящий. Ты не настоящий, – я схватила чистый лист бумаги и перо. – Не настоящий. Ты – Дверь или порождение моего чувства вины, а не…

– А не последствие твоих поступков?

Я дрожащими руками вывела на бумаге:

Джулиан и Мак, оставайтесь завтра дома. Не беспокойтесь обо мне и обо всем, что услышите. Не выходите из дома без крайней необходимости. Люблю вас. Лорена.

Достаточно расплывчатая формулировка – естественно, они будут беспокоиться, когда узнают, что я завтра буду в суде. Я просунула записку под дверь, чтобы ее забрал один из придворных гонцов, и прижалась лбом к твердому дереву.

– Лорена, – сказал Крик, наклонившись к моему уху, – открой Дверь.

В дверь постучали. Я отшатнулась, и врезалась в кровать. Крик исчез – и ничего не говорило о том, что он когда-то появлялся здесь. В дверь постучали еще трижды.

– Лорена, – позвал наследник, – открой дверь. Нам нужно поговорить.

Я открыла не сразу: мне потребовалась секунда, чтобы собраться с мыслями. Весь мой план, если его вообще можно так назвать, зависел от душевного состояния наследника. Его мать отняла у него то, что он любил больше всего на свете. Он в одночасье лишился возможности продолжать свои исследования и потерял одного из немногих своих друзей.

На улице сгущались сумерки. Тени плясали в темноте вокруг отблесков лунного света. Звезды обратили свои любопытные взгляды в мои решетчатые окна. Я приоткрыла дверь, и наследник кивнул мне. Я ткнула его в плечо. Он казался вполне реальным.

– Довольна? – на нем не было пальто и перчаток, рукава его рубашки были закатаны. Я впервые увидела красный знак, вырезанный у него на груди. – Ты как-то говорила, что мою мать нужно остановить.

– Заходи, – я жестом пригласила его в комнату и закрыла дверь. – Во-первых, ты должен знать, что мы с Карлоу и Бэзилом продолжили экспериментировать с Дверью.

Он склонил голову набок.

– Понимаю.

– У нас получилось не совсем то, на что мы рассчитывали – но у нас получилось. – Я усадила его на кровать и отодвинула стул от стола так, чтобы сидеть напротив него. – Я пойму, если ты рассердишься. Но пять месяцев – не такой большой срок. А это прогресс.

– Я не сержусь на тебя, – мягко сказал он, – но она моя мать.

Я потянулась к нему, и он вздрогнул. Мой грехотворец развернулся вокруг меня, как расстегнутый плащ. Мягче, мягче, казалось, пытался сказать он. С наследником нужно быть очень нежной. Возможно, он даже не знает, каково это.

– Она собирается связать меня, Алистер. А потом заняться нашей сделкой. Она убьет нас и всю Цинлиру. – Я слегка наклонилась к нему, как Джулиан наклонялся всякий раз, как пытался затащить меня в постель. – Ты много лет исследовал Дверь. И все ради чего?

Он отвернулся от меня.

– Какой эксперимент вы провели?

– Мы взяли части тела Крика и посмотрели, получится ли с их помощью замедлить восстановление Двери после того, как мой грехотворец уничтожит гранулы. – Я замолчала и отвернулась, перебирая бумаги на столе. Он встал рядом со мной и коснулся пальцами моего рукава. Я замерла. – Со вчерашнего дня я не проверяла результаты эксперимента, но дым не превратился в гранулы, как обычно. И даже если это произойдет, скорее всего, гранулы не смогут уничтожить контейнер и воссоединиться с остальной грязью.