Через пять минут стол был заставлен кушаньями, и парень с аппетитом принялся за еду. Насытился, отвалился и вскоре штат слуг пополнился двумя симпатичными молодыми людьми: Прохором и Давидом. После десерта безымянный кухонный превратился в строгого Фрица с рыжеватыми баками, одетого в белоснежную униформу и поварской колпак. В самом лучшем настроении Олег отправился в спальню и, едва заснув, оказался у Предка.

Где-то вне пространства

— Ага, сообразил-таки! Молодец. А то я уж испугался, что придется вмешиваться, — выдал песец прямо с порога, вместо «здравствуй».

— Сообразил… что?

— Ну, что дурную ману надо слить. И видишь, как хорошо всё получилось! Как ни крути везде польза. И нежить свою ублажил, и себе помог.

— А, это? Ну да, есть такое. А то я знаю твою помощь: скачаешь всю энергию себе, настроишь городков.

— Эт само собой. Ну сам подумай: куда тебе столько? А у меня генеральный план застройки даже на десятую часть не выполнен.

— И какой же из планов у тебя не выполнен? — прищурился Олег.

— Свежий, разумеется. Только вчера нарисовал. Вот, гляди!

Предок развернул возникший у него в лапах рулон ватмана. На добротном эскизе был в мельчайших деталях прорисован бескрайний лес.

— Ты, как я вижу, не мелочишься, — хмыкнул Песцов.

— А то! Теперь дело за тобой. Выживаемость себе и роду ты мало-мальски обеспечил, теперь очередь за потомством. Самочку ты в доме поселил — это хорошо. Правда, худовата, ну да ничего, откормишь. И тех двоих тоже бери. Мы с Росомахой уже всё утрясли.

— Вот нифига себе! — обиделся Олег. — За моей спиной делишки свои крутишь? Иди ты, Предок, лесом.

И вернулся.

В Санкт-Петербургском доме рода Песцовых

Олег сел на кровати, потер лицо ладонями. Что за навязчивое стремление у всех вокруг? Каждый песец, понимаешь, сваху из себя изображает.

Олег ещё немного пообижался, а потом сообразил: нынче не Предок его турнул, а он сам перешел в материальный мир. Он что, становится вровень с песцом по силе? Ну, может, не вровень, но их возможности теперь, по крайней мере, сопоставимы.

Песцов глянул свою энергосистему. Белое свечение исчезло, и теперь всё было хорошо видно: подросшее ядро, укрепившиеся каналы. Красота! С тем и уснул.

Наутро бодрый и вполне здоровый, Олег решил, что сейчас для него главное — надежная охрана. Последние две недели очень поспособствовали мыслям в этом направлении. Чтобы хоть два человека, но было у него. И, соответственно, у Натальи Степановны. Ей, пожалуй, даже нужнее. Вот только доверия к различным охранным агентствам и наёмникам не было ни на грош. Их всегда можно перекупить. Заплатить большие деньги, и сделать то, что нужно. А то они и сами всё сделают. Но одному человеку Олег всё же более-менее доверял. И находился этот человек в Воронеже. Поэтому рано утром он заказал билеты на самолет до Воронежа, и через час уже был в аэропорту. Перекусил в ожидании регистрации на рейс и улетел.

Вера Лебедева спустилась к завтраку примерно через четверть часа после того, как за Песцовым закрылась дверь. Она потратила кучу времени, подбирая себе наряд и макияж, чтобы произвести должное впечатление.

— Маркус, Олег здесь? — Спросила она первым делом.

— Недавно отбыл, — сообщил хранитель. — Появился вчера вечером очень уставшй, а утром уехал.

— Куда?

— Хозяин не имеет привычки сообщать мне о таких вещах.

— Вот же…

Непечатные слова девушка произнесла про себя. Негоже главе рода выражаться вслух.

Где-то в Санкт-Петербургской гимназии для одаренных

— Понимаешь, Алён, Олег формально прав. Он не давал мне или тебе какого-то обещания. Единственное, что нас с ним связывает, это наши вечерние посиделки, а чай втроем — это уровень приятельства, не больше.

Две заговорщицы, Алёна и Маша, сидели в комнате Алёны.

— Маш, ты знаешь, как мне было обидно!

В глазах девушки блеснули слёзы.

— Могу себе представить. Но ты попробуй поставить себя на его место. Давай. Ты, еле живая, возвращаешься фиг знает откуда. И тут тебя в двух шагах от вожделенной кровати перехватывает какой-то парень, которого ты держишь максимум за приятеля, и начинает втирать: почему ты не предупредила. Что ты сделаешь?

— Пошлю лесом, — мрачно ответила Росомахина.

— Вот видишь! А он тебе популярно разъяснил в чем ты не права и обозначил, что не хочет ссориться. Получается, что он намного дипломатичней и выдержанней тебя.

— Выходит, так. Но от этого настроение не поднимается.

— У меня тоже, но по другой причине.

Каракалова уселась поудобнее на кровати.

— Мы нисколько не продвинулись, а времени остается всё меньше. Скоро экзамены, итоговая проверка ранга и выпуск. Потом к нему будет не подступиться. Надо бросать играть в наши женские игры. Попытки соблазнения на него не действуют, ты сама видела. По крайней мере, не действуют так, как хотелось бы. Видно же — смотрит, оценивает, разглядывает всё, что показываешь без малейшего стеснения, но слюной не истекает и руки распускать не пытается.

— И что нам теперь делать? У тебя есть идеи?

Росомахина совсем поникла.

— Есть. Нужен откровенный разговор по мужским правилам. Ты же видишь — он мужик. И на кучу вещей реагирует как взрослый человек, а не как измученный спермотоксикозом пацан. Ему надо прямо изложить все резоны и все расклады, и наше место в них. И обязательно показать его выгоды.

— А у него в этом есть выгоды?

— Есть. У меня имеется одна идея. И я очень надеюсь, что она сработает.

— А что за идея?

— Извини, Алёна, не сейчас. Ты не удержишься и поделишься с мамой. Та еще с