Под этим деревом рычащие вокруг нас львы вдруг остановились и начали танцевать под его волшебную мелодию. Они скакали взад и вперед на задних лапах, их хвосты со свистом качались из стороны в сторону, они крутились и поворачивались, кивали и покачивали головами. Огромные коты, мурлыкающие с явным удовольствием. Они порвали бы его на куски, если бы не его прекрасный, сильный голос. Голос становился все громче и громче, и все быстрее и быстрее крутились эти желтовато-коричневые тела.

Чибинди топал ногами и пел; подняв руки перед собой на уровне плеча, он то поднимал, то опускал их, как будто подбадривая львов, танцующих на задних лапах, танцевать быстрее и быстрее. И вскоре ужасные львы забыли, что их интересовала свежая человеческая плоть…

Воспоминания о Чибинди воскресили давно забытые события в памяти. Грустные события. Я все так же вижу Раджа, стоящего под деревом, топающего босыми ногами по сухой земле, он размахивает руками с безумной скоростью, и он простил меня…

Однажды, что меня сильно взволновало, Радж согласился преподать мне тайны заклинателя змей. Тайны передавались только из поколения в поколение от отца к сыну. Это походило на несбыточный сон, который вдруг стал явью. И вот я уже обматываю змею вокруг своей шеи подобно богу Шиве. Яд, как я узнал позже, был самым драгоценным, что только мог получить человек от змеи и чего больше всего боялся. Страх — это запах, который змея ищет, когда щелкает своим языком вокруг. Только когда она почувствует этот запах, запах страха, змея нападет. Радж сказал, что он давным-давно избавился от такого страха, а вместо него приобрел острые зубы и прекрасные длинные когти.

— Сегодня вечером будет полнолуние, — сказал он мне однажды днем. — Лунный свет тревожит змей. Они выходят, чтобы потанцевать в свете луны. Вечером встретимся на китайском кладбище?

Его молодые и в то же время такие умудренные глаза внимательно смотрели на меня, и в них я видел то ли вопрос, то ли сомнение.

Сначала я с сожалением покачал головой, терзаемый желанием пойти с ним. Даже одного раза, как я убеждал самого себя, мне будет достаточно. Он так многому мог меня научить, столько всего интересного мог мне показать — но меня всегда преследовала мысль о матери, ждущей на кухне, пока утренние лучи солнца не появятся в окнах. Я не переставал удивляться, почему она так плохо спала. Я не думаю, что она когда-либо спала больше, чем два или три часа за ночь. Однако однажды днем, когда я дремал под деревом, слова «хорошо, сегодня вечером на китайском кладбище» сорвались с моих губ помимо моей воли.

Оказалось, что это совершенно просто — выскользнуть из окна спальни, спуститься вниз на специально поставленную в нужном месте бочку и бесшумно ускользнуть из дома. В тени деревьев возле усадьбы заклинателя змей меня ждал Радж, но я прошел мимо него, не заметив. Его рука затянула меня в темноту. Дикарь приказал мне замолчать, приложив указательный палец к губам.

Мы оба были тайной друг друга.

Острый запах лука исходил от его тела. Он двигался бесшумно, поскольку не носил рубашки. Кожа Чибинди мерцала, подобно лакированной красной глине, в бледном лунном свете. На желтой веревке на его шее висел блестящий золотой амулет. Этот амулет, насколько я знал, был предназначен для шипящей кобры, которая выслеживает блеск глаз врага, чтобы выпустить туда свой смертельный яд и ослепить врага, находясь на безопасном расстоянии.

Светящийся амулет отвлекает внимание кобры, и она бросится на амулет, не попав в глаза.

В руке Радж держал разветвленную на конце палку и мешок из плотной ткани. Я был взволнован. Кровь пульсировала в вене на моей шее. Чем закончатся все эти приключения для меня?

— Сними рубашку и брюки, — прошептал он мне в самое ухо.

Из ржавой жестяной банки, которую я заметил ранее, о хотим к достал пальцами смесь с ужасным запахом и быстро натер мое тело этой смесью, имевшей консистенцию кефира. Под его жесткими уверенными руками я старался помнить о том, что его слабым местом, проявлением мягкости была его любовь. Как начинка у леденца. Я почувствовал, как кожа стала прохладной.

— Змеи ненавидят этот запах, — объяснил Радж, и я ощутил его теплое дыхание на моей коже.

Все это время я стоял спокойно.

— Кладбище — лучшее место, чтобы поймать их, — объяснял мне спокойный голос.

Много змей приползает на кладбище, чтобы полакомиться домашней птицей и маленькими поросятами, которых китайцы оставляют на могилах усопших, чтобы успокоить своих предков. Поскольку это было дурным знаком — есть продукты, предназначенные мертвым, даже пьяные или очень бедные не приходили сюда, чтобы полакомиться богатым угощением. Зато змеи устраивали себе здесь пиршество и становились толстыми и ленивыми. Радж рассказывал мне низким возбужденным голосом о красивой кобре, которую он почти поймал в прошлый раз. То была самая большая змея, которую он когда-либо видел. Должно быть, то была действительно уникальная змея, потому что, когда он рассказывал о ней, его глаза блестели. Я поспешно оделся, и меня охватило волнение при мысли о том, что скажет мать, когда услышит ужасный запах, исходящий от меня.

— Разве тебе не хочется избавиться от этого ужасного запаха, который исходит от твоего тела? — прошептал я, сморщив нос от отвращения.

Он мягко засмеялся, энергично натирая руки какими-то листьями.

— Я ведь хочу, чтобы они пришли ко мне.

Мы сократили путь, пройдя через задний двор его дома, прошли через поле, небольшие джунгли, где я проводил часы, тренируясь выпускать идеальные кольца дыма, и мимо ряда магазинов. Кладбище лежит на нескольких глухих холмах. Даже издалека была видна их бледная зелень на фоне ночного неба, а в темноте белели точками молчаливые надгробия. У меня вдруг возникло дурное предчувствие, но я следовал за уверенно, хотя и бесшумно шагающим через высокую траву Раджем.

Под полной лупой круглые грейпфруты напоминали призрачные шары среди надгробий. В воздухе витал запах свежих цветов, оставленных на могилах, но сам воздух, казалось, застыл. Вокруг все замерло. Я думал, что малайские или христианские кладбища — совершенно спокойные ночью места, но китайское кладбище сильно отличалось от них. Это далеко не место покоя, это — место, где духам все еще присущи мирские страсти и они ждут своих родственников, чтобы те сожгли их портреты вместе с мебелью, слугами и большими машинами с номерными знаками. Иногда они даже сжигают бумажные изображения любимой жены или обвешанной драгоценностями, богато одетой любовницы, держащей в руках деньги. Той ночью я ощущал их повсюду; нетерпеливые голодные духи, их беспокойные глаза следили за мной с ревнивой тоской. Я чувствовал, как волосы у меня на голове встают дыбом, а страх проникает во все поры тела.

Таблички с китайскими надписями и черно-белыми фотографиями мертвых казались неестественно белыми на фоне темной листвы. Маленький мальчик с ясными глазами печально смотрел на меня, когда мы проходили мимо его могилы. Молодая женщина с тонкими жестокими губами заманчиво улыбнулась, а ужасный старик, казалось, беззвучно кричал на меня и просил не нарушать его покой. Отовсюду, куда бы я ни взглянул, на меня безмолвно смотрели неживые лица. Наши шаги были бесшумными, а воздух неподвижным и свистящим. Я смотрел на Раджа.