том, чтобы просто заранее оказаться чуть впереди агента, прямо на пути входящей в вагон толпы с таким расчётом, чтобы постоянно увеличивающаяся масса пассажиров метро его, как бы естественно, непреодолимо и против воли, подобно мощной волне цунами, тащила бы его внутрь вагона и всё более плотно прижимала к агенту. Дальше — дело техники и психологической выдержки, которой обладали оба.

По мере продвижения к центру города поезд столичной подземки, особенно его головной вагон, быстро наполнялись народом. Последние три станции состав метро шёл набитый битком так плотно, что никакая наружка в этой обычной и ежедневной московской транспортной давке уже не смогла бы ни проконтролировать обмен материалами, ни взять с поличным агента и опера. Этим давно и постоянно в московском общественном транспорте пользовались шпионы, карманники и сексуальные маньяки.

Оказавшиеся, как бы совершенно случайно, рядом шпион и агент в толкучке легко и незаметно, не глядя друг на друга и не разговаривая, за несколько секунд обменялись приготовленными материалами. Оперативник США незаметно спрятал полученный пакет в специальный пояс под одеждой. Он уже приготовился постепенно отодвигаться от своего агента, когда внезапно почувствовал, что тот вложил ему прямо в руку ещё что-то, на ощупь похожее на небольшой смятый клочок бумаги.

Это было грубым нарушением правил оперативной связи и безопасности. По делу, американцу следовало бы тут же выронить это "что-то", чем бы оно ни было, могущее быть уликовым материалом — чтобы немедленно отделаться от подобной возможной улики или провокации контрразведки, перевербовавшей агента.

Но совсем ещё малоопытный Билл Ренквист был рисковым парнем, и обладал неким шестым чувством, помогавшим ему в шпионском деле. Ему по-мальчишески очень нравилось играть в шпионов в опасной стране. От такого непредвиденного развития оперативной ситуации эндокринная, гормональная система его по-юношески легко возбудимого организма моментально выплеснула в кровь изрядную порцию адреналина, все чувства обострились, и сердце забилось сильней. Молодой шпион-нелегал ЦРУ трепетно почувствовал особую удачу.

"Легальные" разведчики, совершающие свою незаконную, преступную деятельность за границей под дипломатическим прикрытием, строго говоря, ничем серьёзным не рискуют. Самое худшее, что может их ждать: взятие с поличным на шпионской операции, задержание и привод в полицейский участок, вежливое составление протокола в присутствии своего консула, официальное объявление нежелательной персоной (нон грата) и постыдная высылка из чужой страны обратно, к себе домой, в 24 часа. Всегда обидно, иногда позорно, но не смертельно. Ведь их секретную агентуру в таких странах как СССР чаще всего ждёт расстрел.

А на родине провалившихся или "расшифрованных" кадровых шпионов-оперативников ждёт почётная "отсидка" в Лэнгли пару-тройку лет. Затем смена своей настоящей фамилии на другую, вымышленную и отъезд в новую долгосрочную загранкомандировку, в совсем другой регион и другую страну. Но снова — в "тёплое местечко", в посольство США, на приличную должность с дипломатическим статусом, солидной зарплатой, со штатом слуг, с красивыми и дорогими машинами, со светскими раутами. До следующего прокола, не дай бог.

Сотрудники "легальных" шпионских резидентур всех разведок — это циркачи-притворщики, выступающие под куполом цирка со страховочным тросом и над страховочной сеткой. Их срыв с высоты грозит им только громким вздохом всего цирка в момент падения, быстрым разочарованием кровожадной публики, понявшей, что ничего страшного не произошло и произойти не могло, и собственным профессиональным стыдом за плохо выполненный номер. Но временный стыд легко пережить, и даже к регулярному сраму люди привыкают. Главное — продолжать жить и выступать.

А вот шпионы под глубоким прикрытием, разведчики-нелегалы — совсем другое дело. Они выступают в настоящем цирке с действительно смертельно опасными номерами по старинке: без страховки, без прочного троса на поясе, без упругой амортизирующей сетки внизу. Для них падение из-под купола шпионского цирка чревато в лучшем случае — моментальной гибелью, в худшем — тяжелой пожизненной травмой или параличом с окончанием профессиональной карьеры.

Шпионы под глубоким прикрытием — единственные настоящие шпионы. Они занимаются преступной деятельностью за границей, в чужой, опасной и враждебной стране в одиночку, без подстраховки, чаще всего — без прямой посторонней помощи, с реальной опасностью для свободы и жизни. Как сапёры, шпионы-нелегалы могут ошибиться только один раз.

Когда они прокалываются или их предают за рубежом, нелегалы попадают в иностранную тюрьму как минимум на 20–30 лет, чаще — пожизненно. В некоторых странах их расстреливают или вешают, иногда — без суда и следствия. Если повезёт, после ареста и нескольких лет тюрьмы-одиночки их могут обменять на таких же шпионов-нелегалов противника, или на какого-нибудь известного политического заключённого.

Поэтому у нелегалов, у шпионов под глубокой легендой от постоянной опасности и от необходимости рассчитывать только на самих себя вырабатывается, как у диких хищников, особое оперативное чутьё, внутренний голос, которого нет у большинства "легальных" разведчиков и который безошибочно подсказывает им, как поступить в критической ситуации.

Именно этим, особым оперативным нюхом нелегал Ренквист в долю секунды понял, что давний, надёжный, дисциплинированный и проверенный агент не пошёл бы на подобное грубое нарушение инструкции, на такой непредвиденный и сверх рискованный шаг, если бы не случилось чего-то необычного, непредвиденного.

И юный Билли, не раздумывая, повинуясь только своему внутреннему голосу, в свою очередь, нарушил оперативную инструкцию, решив оставить это "что-то" у себя, но переложив его отдельно в карман куртки. Советский агент ЦРУ вышел на ближайшей станции, а американский кадровый шпион поехал дальше в район посольства США на Садовом кольце.

Получив от агента материалы и передав ему деньги, его заказы и новые инструкции, Ренквист выполнил только половину задачи. Теперь ему следовало сделать то же самое, чтобы передать полученное от агента — в посольскую резидентуру ЦРУ, которая переправит материалы в США дипломатической почтой. Но это было проще и менее рискованно. Потому что материалы шли уже не от советского предателя к ЦРУ США, а от американца американцам, от кадрового оперативника другому кадровому оперативнику.

Не суть, как это было сделано. Важно, что менее чем через час полученный от агента пакет уже лежал на столе в посольстве США на улице Чайковского, в кабинете у "легального" резидента ЦРУ Бэртона Гербера. Каково же было его удивление, когда ему также передали скомканную и приложенную к полученным от агента материалам записку, в которой открытым текстом по-русски от руки печатными заглавными буквами было написано: "СЕГОДНЯ ОКОЛО 11 ЧАСОВ УТРА В БОЛЬНИЦЕ УМЕР БЫВШИЙ ПРЕМЬЕР КОСЫГИН".

Это было грубым нарушением шпионских правил безопасности. Агент пошёл на такой рискованный шаг только потому, что узнал об этой